. .  Добрый человек, выслушай меня. . . 
      Проклятый все-таки расхохотался.  Не так как обычно - не бежали по стенам трещины, не вылетали стекла из окон - но этого смеха вполне хватило, чтобы подленькая душа Мышелова ушла в пятки.  Стало ясно, что его пришли убивать. 
      - Добрый человек, - пробормотал, отсмеявшись, Проклятый.  - Это надо же. . .  добрый человек. . . 
      И он чуть заметно шевельнул рукой.  И сразу случились две вещи.  Во-первых, жену фермера, начавшую было потихоньку сползать на пол, отбросило в угол, протащило по стене вверх и прижало к потолку - она только там начала кричать, настолько быстро все произошло.  Во-вторых, у Мышелова лопнул живот.  В буквальном смысле - будто впервые в мире сбылась извечная угроза матерей своим чересчур прожорливым детям.  Рванулась в разные стороны освободившаяся кровь вперемешку с ошметками плоти.  Мышелов захлебнулся истошным визгом, глаза его вытаращились так, что, казалось, вот-вот должны были со смачным хлюпаньем выскочить из глазниц.  Он забился на кровати, полетели на пол перепачканные одеяло и подушки.  Визг перешел в судорожный, булькающий хрип - кровь хлынула горлом, Мышелов замолчал, но не умирал.  Он оставался в полном сознании и каким-то совсем крохотным клочком разума понимал, что казнь еще не закончилась, самое страшное впереди.  Так оно и было. 
      Проклятый медленно ходил вокруг кровати, назидательно подняв палец, и учительским, не терпящим возражений, тоном рассказывал:
      - Чаще всего ранение в живот является смертельным.  Однако смерть наступает далеко не сразу, и неоднократно описаны случаи, когда солдаты в состоянии болевого шока пробегали несколько миль, путаясь ногами в собственном кишечнике.  Это дает нам основания полагать, что при достаточном умении и наличии специальных средств вполне возможно устранить вероятность летального исхода, то бишь полностью вылечить человека с подобным ранением.  Однако открытым остается вопрос, лежащий, я бы сказал, совсем в другой плоскости.  А стоит ли? Вот ты. . .  э. .  добрый человек, какого мнения?
      Мышелов принялся лихорадочно кивать.  Проклятый умиротворяющее улыбнулся ему:
      - Другого я и не ожидал.  Что поделаешь, это ведь ситуация говорит за тебя, правильно? Это твое отчаянное положение истошно взывает к милосердию и считает его высшей благодатью и столпом мироздания.  Но ведь ты сам так не думаешь! Лично ты считаешь, что милосердие - удел трусов и слабаков, что оно хорошо только на словах, а на деле - каждый сам за себя. . .  Для тебя три десятка монет гораздо приятнее позорного креста.  Что, впрочем, достаточно логично и объяснимо.  Пойми, я вовсе не призываю разбрасываться милосердием - это вредно и пошло.  Милосердие нужно ценить, как воду в пустыне, и никогда не тратить его попусту, согласен?
      Мышелов снова начал мотать головой.  Волосы его слиплись от пота, глаза уже не выражали ничего, кроме дикого бесцветного ужаса, на губах лопались красные пузыри. 
      Проклятый довольно хлопнул в ладоши:
      - Видишь, как мы быстро находим общий язык.  Милосердие - это сокровище.  Но любое сокровище имеет смысл лишь по отношению к людям, окружающим его владельца, так ведь? Его нужно пускать в оборот, как деньги, как драгоценности. . .  А тот, кто милосердие сосредоточенно копит, расходуя его лишь на одного себя, в конце концов сталкивается с проблемой.  Однажды милосердие заканчивается, и кое-кому его уже не хватит.  Что ж, вывод, по-моему, вполне логичный, как думаешь?
      Мышелов смог только моргнуть в знак согласия.  Проклятый, снисходительно и мудро кивнув в ответ, подвел итоги:
      - В целом, я доволен получившейся дискуссией.  С радостью бы побеседовал с тобой еще, но меня начинает утомлять мрачная обстановка этой комнаты.  Так что мы продолжим наш разговор потом, когда встретимся снова.  А мы встретимся, не сомневайся, дружище - там, где никогда не было и никогда не будет неба. . . 
      Проклятый подмигнул несчастному фермеру, и в тот же миг Мышелов вновь принялся вопить и дергаться.  Кричал на этот раз не от боли, а от страха - его собственные кишки, разбросанные по кровати, вдруг задвигались и поползли к нему, будто сизые блестящие змеи.  Напрасно он отбрасывал их руками, окровавленные канаты внутренностей обвили его запястья, колени, плечи и, стремительно подобравшись к горлу, плотными кольцами охватили шею.  Крик оборвался, сменившись скрипучим шипением.  Лицо Мышелова побагровело, язык темным комком вылез наружу.  Разрывая свою собственную плоть, Мышелов высвободил одну руку из захвата. . .  но было уже поздно - не дотянувшись до сдавленного горла, рука бессильно упала на залитую кровью простыню. 
      Проклятый плюнул на труп и, подойдя к новоиспеченной вдове, все еще висящей под потолком, доверительно сообщил:
      - Собаке собачья смерть! - после чего ловко выпрыгнул в окно, слившись с серыми тенями подступающего утра.