Я осторожно надавил на украшающий первый символ кроваво-красный рубин.  Камень легко уступил моему давлению и плавно ушел в панель.  Его примеру последовали и остальные – один за другим разноцветные камни утопали в панели.  Когда последний камень ушел вниз, в зале каким-то мистическим образом появился свет.  Я так и не смог узнать источник света.  Он как будто обладал плотностью и заполнял собой весь зал.  В этом холодном призрачном сиянии не было тепла и надежды, какие обычно дает свет, внезапно появившись в темном пространстве.  Если уж на то пошло, он не являлся светом вовсе, скорее неким свечением.  Оно имело точку фокусировки, которая патриархально парила по залу так, что казалась живым существом. 
     Но более пугающая перемена произошла с зеркалами.  Сначала их абсолютно чистые поверхности подернула дымка, из которой медленно выплыл я.  Но это было не просто отражение, находящегося в зале, это были отражения меня в разных жизненных ситуациях.  Десятки моих двойников независимо друг от друга передвигались в рамках своих зеркал.  Когда отражения заговорили, я в ужасе закрыл уши ладонями.  Это был бессвязный хаотичный поток фраз, сказанных мной когда-либо.  Однако живущие в зеркалах демоны искажали смысл и интонации сказанного, в результате чего безобидные фразы превращались в язвительную насмешку, а любовные признания превращались в слова ненависти.  Я чувствовал, как этот поток начинает разрушать мой мозг.  В два прыжка я преодолел расстояние от центра зала до лестницы, и стремглав бросился наверх, а в след мне несся мой же смех, искаженный нотами безумия. 
     Тут Уильям прервал свое повествование для того, чтобы выпить вина.  Подождав, пока напиток согреет его изнутри, он продолжил:
     -Когда я оказался у подножья зиккурата, мой ужас исчез сам собой.  Вместо него пришло чувство выполненного долга и желание продвигаться дальше.  Я отдавал себе отчет в том, что это могло быть наваждение неких дьявольских сил, которых я, по глупости, выпустил на волю неосторожным прикосновением к запретной панели, однако ничего не мог с собой поделать, и двинулся в путь ко второму зиккурату. 
     Второй зиккурат, в отличие от двух других, имел гораздо более угрожающий вид – каждый его уровень был завален выбеленными временем костями, на ступенях виднелась засохшая кровь.  Я начал подниматься, и вновь ощутил, как полет разума сжимают оковы плоти.  Когда я поднялся на вершину, моему взору вновь предстало углубление с лестницей.  Повинуясь все тому же демоническому зову, я спустился вниз. 
     На этот раз стены покрывали кости.  Я далеко не сразу понял, что они играли роль своего рода картин – из костей были выполнены искаженные смертью портреты древних королей, сюжеты из древних саг.  На блестящем мраморном полу был вырезан сложный древний знак.  В отличие от символов в первом зиккурате, этот знак был завершенным и симметричным в отличие от уводящих куда-то в бесконечность линий таинственной письменности.  Этот знак был более грубым, и я подумал, что его могли чертить кровью на алтарях жрецы древнего народа перед важной битвой.  Царящую в зале тьму разгонял свет факелов, зажатых в костяных пальцах древних героев. 
     Я встал в центр знака, считая, что именно этого хочет живущая здесь сущность.  Немного позже я пожалел, что не ошибся…
     Я почувствовал прикосновение холодного ветра из далеких земель на своей коже.  Ветер принес в себе крик, полный безумия и ярости.  Словно услышав это, костяные рты воинов со стен раскрылись в безмолвном крике.  Их пустые глазницы смотрели почти насмешливо…
     Когда крик внезапно оборвался, из ртов и глаз костяных воинов потоком хлынула кровь.  Со сверхъестественной скоростью она заполнила весь зал.  Я плыл в свежей горячей крови, вперемешку с раздробленными костями и фрагментами человеческих тел и внутренностей.  Самое ужасное в моем положении было то, что когда я плыл к лестнице, с трудом преодолевая бурлящий кровавый поток, я всем свои существом ощутил присутствие чего-то еще, что наблюдало за мной из самой глубины этого декадентского бассейна. 
     Выбравшись из крови, я, стараясь не поскользнуться и не упасть вниз, в лапы кровожадного чудовища на дне, стал взбираться по спиралевидной лестнице. 
     Когда я спустился вниз, мое тело, как ив прошлый раз, растворилось, превратившись в легкую дымку.  Я чувствовал, что миссия, возложенная на мои плечи незримыми сущностями, выполнена.  Я был несказанно рад тому, что мне не нужно будет посещать остальные зиккураты – еще один раз близости такого ужаса мог довести меня до безумия. 
     Морально истощенный, я не спеша пошел в сторону главного зиккурата, каждую секунду ожидая ослабления действия наркотика.  Однако этого не произошло.  Либо этот мир не желал отпускать меня, пока я не спущусь в мрачные глубины главного зиккурата, либо я усовершенствовал наркотик так, что он действительно не ослабевал свою хватку достаточно долгое время, либо я умер от передозировки, и мой разум оказался заточен здесь навечно. 
     Достигнув циклопического ритуального строения, я медленно начал взбираться наверх.  Поднимаясь, я чувствовал перемены, происходящие в данный момент с зиккуратом.  Что-то происходило на его вершине…
     Когда спустя достаточно большой отрезок времени я поднялся на вершину, я стал свидетелем пугающего и в то же время величественного ритуала. 
     В воздухе, раскинув руки-лучи, завис шар холодного голубоватого свечения, которое я видел в первом зиккурате.  В точке фокусировки этого свечения угадывалась нечеловеческая фигура.  Но гораздо большее впечатление производил тот, кто застыл, опустившись на колени в благоговейном оцепенении.  Он был похож на человека, изувеченного адскими пытками – тонкую изломанную фигуру скрывал серый выцветший балахон.  Чуть позже я понял, что это был не балахон, а содранная человеческая кожа, которая лишилась цвета и превратилась в рваные лоскуты под разрушительным воздействием времени.  На голову существа была водружена золотая корона с изображенными на ней огромными птицами, пожирающими людей.  В левой руке тварь сжимала золотой посох. 
     Два существа, похожих на воплощение психоделического бреда наркомана, застыли в своих молитвенных позах.  Через пару мгновений я смог расслышать отдаленное эхо молитвы, распеваемой на непостижимом человеческому уму языке.  Молитва крепчала, становилось громче.  Откуда-то снизу слышался вой, вибрирующий в такт молитве.  Внезапно по краям возвышенности вспыхнули неземные символы, а камень разъехался, словно живой, открывая путь внутрь зиккурата. 
     Уильям замолк.  Очевидно, эта часть повествования ввергала его в пучину непередаваемого ужаса, который он испытывал всякий раз, прокручивая в памяти этот момент.  Он снова отпил из бутылки и продолжил:
     -Завершив ритуал, существа замерли, словно приглашая меня внутрь.  Все мое существо претило продвижению, однако я пошел.  Миновав неподвижных существ, я заглянул внутрь.  Там была непроглядная тьма.  Я начал спускаться.  При этом я не заметил того факта, что снова обладаю телом.