-Да, я согласен, это может быть побочный эффект, - задумчиво протянул он в ответ, умерив свой пыл, - Немедленно принимаюсь за работу…
     Выждав секунду, я спросил его о богах. 
     -Мм, я видел что-то похожее, однако был слишком увлечен, чтобы обратить на это внимание, - ответил он, - Я подумал, что это галлюцинации, побочный эффект. 
     Увидев, что моя тактика рушится, я решил сказать все напрямую. 
     -Опасность?! – громко переспросил он, нервно хохотнув, - Я уверен, что это просто еще одна область, которая так и просит, чтобы ее исследовали…
     -Не лучше ли оставить некоторые области неисследованными? – осторожно спросил я, - Они могут быть не предназначены для людей…
     -Ты меня удивляешь, - гневно сказал он, - Если в тебе начисто отсутствует азарт первооткрывателя или ты просто испугался, пожалуйста, можешь проваливать.  Я раскрою эти тайны в одиночестве. 
     Осознав, что отныне Уильям Мартенс полностью потерян для реального мира, я молча спустился в холл, накинул пальто и вышел, прикрыв за собой дверь. 
     
     Я не видел Мартенса больше двух недель.  Все это время я старался найти повод для посещения его поместья, и совершенно случайно вспомнил о картинах, оставленных мной в его доме в ночь нашего первого путешествия. 
     Если ты проделал долгий путь куда-то однажды, во второй раз дорога будет быстрой – поместья Уильяма я достиг незаметно для себя, толком не придумав никакого предполагаемого сценария разговора. 
     Еще на подходах к дому среди веток обнаженных поздней осенью деревьев-склетов был виден тусклый свет на чердаке. 
     Я подошел к огромной двустворчатой двери и дернул звонок.  Прошло несколько минут, за которые я успел подумать, что хозяин особняка вновь предался неземным грезам, прежде чем дверь открылась. 
     Неприятные перемены, произошедшие с моим приятелем за эти две недели, были заметны даже в полутемной гостиной дома.  Он заметно похудел и побледнел, под глазами были хорошо видны болезненные круги.  Взгляд его был усталым и взволнованным.  Однако он, казалось, был рад видеть меня.  Не дожидаясь причин моего прихода, он взял меня за руку и повел на чердак, не обращая внимания на мои вялые попытки возразить.  Когда мы оказались в маленькой полутемной комнатушке, Уильям отпустил мою руку и обессилено повалился на кушетку.  Его пальцы нащупали стоящую на полу почти пустую бутылку вина.  Когда он откупоривал пробку, руки его ужасно тряслись.  Он приложился к бутылке.  Осушив ее в два больших глотка, Уильям небрежно бросил ее на пол и нащупал другую.  Он не стал открывать ее, просто держал в руке, словно ее вес действовал на него успокаивающе… Немного успокоившись, он перевел на меня свой полный невыразимого ужаса взгляд и загадочно прошептал:
     -Я видел их!. . 
     Несмотря на то, что для меня эта фраза не несла практически никакого смысла, (он оставался, неведом для меня, где-то между смутными воспоминаниями и мрачной фантазией) она здорово напугала меня.  Я осторожно присел на деревянный стул у изголовья кушетки со стойким предчувствием того, что сейчас сновидец Уильям Мартенс поведает мне нечто, находящееся за пределами человеческого понимания.  Он не без труда открыл вторую бутылку вина и сделал несколько глотков.  Сглотнув и отдышавшись, он начал говорить:
     -Черт, ты был прав, когда говорил о богах.  Я видел их! Они там, внутри главного зиккурата, и я освободил их, понимаешь?! Я сломал печати, и они вырвались, изувечив мою душу. 
     Это случилось вчера.  Все эти две недели я испытывал и улучшал наркотик, принимая его лишь для того, чтобы узнать свой прогресс.  Но вчера я ощутил, что моя работа завершена.  Я принял двойную дозу.  Стараясь не терять времени даром, я стремглав бросился на вершину главного зиккурата.  Лестница обвивала его подобно огромной змее, душащей свою добычу, и казалась воистину бесконечной.  Как ты и рассказывал тогда, с каждым поворотом в мой разум вторгалось все больше чужих, пугающих образов.  Но я не обращал на это внимания – лихорадочный азарт затмил глас рассудка.  Но когда я, наконец, достиг вершины, я испытал ужасающее разочарование.  Не знаю, чего точно я ожидал там – какого-нибудь алтаря или всезнающего Сфинкса, но я не нашел ничего.  Передо мной была небольшая и абсолютно ровная пустая поверхность. 
     Однако разочарование мое длилось недолго.  С вершины зиккурата я почувствовал волны обжигающей ненависти и мощи, бьющей фонтаном из малых зиккуратов.  И я осмелился предположить, что для того, чтобы проникнуть внутрь главного строения, я должен сперва узнать тайны низших…
     Малые зиккураты были более низкими и приземистыми и лестница не обвивала постройку, а просто вела вверх.  Я начал подъем.  С каждым шагом я чувствовал, что вихри ярости, бьющие из вершины постройки, становятся все более мощными и несдержанными.  А еще я чувствовал другое странное чувство.  Усиливающуюся тяжесть плоти.  Однако это не было знаком ослабления действия наркотика.  Просто я обретал плоть.  Когда ко мне вернулись слух и зрение, я повернулся к созданному наркотиком миру у себя за спиной и взглянул на него обычным человеческим взором.  Отличия были минимальны – мир был полон красками, исчезли волны эмоций, разливающиеся от каждой травинки, звук был более объемным.  Я продолжил свое восхождение. 
     Когда я достиг вершины, моему взору предстало небольшое углубление в полу с уводящей в темноту витой лестницей.  Недолго думая, я ступил на этот каменный путь в никуда.  Спуск показался мне еще более долгим, чем даже подъем на главный зиккурат.  Мои шаги оставляли после себя гулкое эхо, создающее впечатление бесконечности окружающей темноты.  Лестница закончилась внезапно, мне показалось, исчезла, едва я шагнул на гладкий немного скользкий пол.  Я поднял голову, чтобы узнать, как глубоко я спустился, но свет наверху был так далек, что невозможно было сказать наверняка. 
     Когда глаза немного привыкли к темноте, я смог различить какой-то блестящий, похожий на постамент, объект в центре зала.  Я осторожно приблизился к нему.  Мое предположение оправдалось, но лишь отчасти – передо мной был не постамент, а некая панель с выбитыми на ней символами. 
     Когда я осторожно коснулся панели, я абсолютно четко ощутил вторжение чего-то чужого в мой мозг.  Я вздрогнул и непроизвольно оглянулся.  И тут я заметил еще одну очень странную деталь.  Стены внутри строения были не каменными, а зеркальными, однако эти зеркала не отражали внутреннего убранства зиккурата.  Они выглядели как окна в другой мир, где нет воды и суши, только бесконечное воздушное пространство.  Я вновь переключил свое внимание на панель.  Символы, украшающие ее не были похожи ни на арабские буквы, ни на рунную письменность, ни на египетские иероглифы, словом не походили ни на что виденное мной раньше.  Линии этих символов были округлыми и плавными.  В центр каждого символа, где сплетались в клубок все его линии, был инкрустирован драгоценный камень в платиновой оправе.