Они говорили, слишком поздно.  Шизофрения – органическое поражение мозга, и изменения, происходящие в нем, необратимы.  Если бы Раиса обратилась за медицинской помощью раньше, ее еще можно было бы какое-то время поддерживать в дееспособном состоянии, но теперь уже нет.  Теперь время упущено, и ей нужен только хороший уход. 
     Родители Раисы, таким образом, становились наследниками весьма приличного состояния.  Мать Анатолия и не думала тягаться с ними в умении присвоить себе чужое добро.  Ей сразу намекнули на то, что деревенская женщина едва ли способна отстоять свои права в суде, а услуги адвоката недешевы. 
     Девочке не было никакого дела до их переговоров и решений.  Ее недоразвитая душа служила только для поддержания функций тела.  Практически все мыслительные процессы, сознание и память принадлежали Волновому Разуму. 
     Соня была произведена благодаря вмешательству потусторонних потоков данных и исключительно для того, чтобы носить в себе самые чистые копии высших паразитов душ.  В ней имелись и некоторые функции, вроде компьютерных программ, предназначенные для работы с массивами данных Цифрового Инферно.  Мир Сони имел крайне мало общего с реальностью, доступной большинству людей.  Она никогда не слышала человеческого голоса, и мыслительные процессы ее осуществлялись на тайной речи, более всего похожей на машинный код. 
     Паразиты душ сконструировали в утробе Раисы особое тело, наделенное необычным мозгом.  Ни о какой умственной отсталости не шло и речи, способности девочки в некоторых областях на порядки превосходили возможности среднестатистического человека. 
     Она никогда не слышала звука своего имени, равно как и любых других звуков окружающего мира.  Паразиты душ от рождения лишили ее ненужной функции, а себя – дополнительного источника помех.  В мире девочки не существовало шума, она не воспринимала и не хранила испорченных данных. 
     Взрослые люди обсуждали ее дальнейшую судьбу, но Соне и в голову не приходило вмешиваться или хотя бы поинтересоваться тем, что ее ждет.  Вопреки распространенному мнению, она прекрасно читала по губам и улавливала вибрации куда более тонкие, чем звук.  Ей было все равно.  Она могла бездействовать сколь угодно долго, а могла внезапно приступить к осуществлению того, что должно быть сделано.  Пока что Соня сохраняла привычную пассивность. 
     Когда, спустя несколько дней, бабушка подала ей шубку и теплые ботинки, Соня послушно оделась, и пошла за ней. 
     
     ЛЕГИОН
     
     Сквозь струи теплой воды, сквозь гудки и шепот многих голосов пыталась пробиться реальность, но Тихоня не хотел впускать ее.  Разумеется, чистые мечты, с которыми он теперь спознался весьма близко, оказались не тем, чего можно было ожидать.  Они столь чисты, что не могут быть описаны, как нельзя описать прозрачность воды или стекла.  Голоса тех, кто откликнулся на ночной вызов, сделанный с помощью Телефонной Книги Призраков, баюкали мальчика. 
     Он пребывал в довольно странном состоянии.  Сознание спало и видело сны, но тело стало чрезмерно чувствительным.  Время от времени мучительные судороги сотрясали его, Тиш даже кашлял, хотя во сне кашлять невозможно.  Иногда он приоткрывал глаза.  Ресницы походили на тягучие пленки жидкого черного золота, они не хотели разлипаться, и Тихоня смотрел на мир сквозь эту решетку.  Он видел свет и воду, и кафель.  Несколько раз в голове мелькнула мысль, что это морг, и его скоро начнут вскрывать студенты.  Тиш ведь беспризорник, а бездомных бродяг, умерших в канавах и холодных отопительных котлах заброшенных школ, сдают для опытов студентам медикам. 
     Но иногда среди обрывочных картин сна, приправленного реальностью, возникало лицо Тота. 
     -Они питаются страхом, - шептал он.  – А, может быть, страх просто является вызовом…
     Тот не знал всего, что знал теперь Тиш, это стало ясно сразу.  Маньяк всего лишь наблюдал за своими Замурованными, пока они не умирали от удушья и ужаса во время очередного соединения.  Но сам он не чувствовал, как жадные потоки информации вливаются в рот и создают себе гнезда в микроскопических пустотах внутренних органов.  Он не бывал в зоне действия того, что не свойственно миру живых. 
     Тело Тихони стало теперь огромным локатором, и он знал все чувства маньяка, осознавал его желание узнать больше, выпытать секреты Регионов Мертвых.  Он думал, Тиш встречался с душами умерших.  На самом деле, существа эти были мертвы изначально.  Захватчики органов и тканей мальчика никогда не являлись душами людей. 
     -Что ты видел? – спросил Тот. 
     -Расскажи про Магистериум. 
     -Что ты видел? – он повысил голос, но сразу осекся.  Похоже, сообразил, что извлек из котла немного не то, что заталкивал туда. 
     Тот помолчал.  Тихоня лежал в коконе из одеял, закапанных свечным воском, полумертвый, голый и мокрый. 
     Оба знали, что Тиш не в силах схватиться с врагом, хоть Тот и калека.  Их соединяла общая волна взаимной ненависти и скрытой агрессии.  Оба желали друг другу смерти и одновременно тянулись к тайной информации.  Тот хотел знать то, что известно Тишу.  Мальчик желал получить полные сведения относительно Магистериума. 
     Тиш копил силы и был готов к самым решительным действиям.  Тот обдумывал возможные пытки, но не решался немедленно подступиться к мальчишке, который, после обряда в котле сделался каким-то очень уж странным. 
     Тихоня улыбнулся врагу, озлобленно и хищно.  Показал ровные белые зубки, достаточно крепкие для того, чтобы послужить оружием.  Тишу теперь было хорошо известно, что не Тот, а он – Проводник Душ.  Но он и не думал открывать маньяку своих тайн потому, что не хотел. 
     Тело Тихони оказалось идеальным носителем, более того, оно оказалось идеальным исходником, способным сохранять огромный объем тайной информации, предназначенной для копирования в тела рядовых носителей.  Оно было прекрасно приспособлено под нужды колоний паразитов душ, поселившихся в нем. 
     В отличие от Раисы, психике мальчишки ничто не угрожало.  Его довольно примитивное сознание было отделено от массивов потусторонних данных непреодолимой преградой, аналогичной гематоэнцефалическому барьеру.  Чтобы вторгнуться в мысли Тиша, паразитам пришлось бы немало потрудиться.  Да это было и не к чему.