Голый! И весь живот у него исцарапан какими-то знаками.  А в стене - здоровенный пролом, за которым – чернота, и колдуна в камере нет, и бумаг его тоже…
     - Нашли? – перебил я, забыв о субординации от услышанного, и тут же осёкся.  – Простите, господин полковник. 
     - Найти-то нашли, - задумчиво произнёс комендант.  – Но как нашли!. . .  Подняли всех по тревоге, обшарили весь замок и всю деревню – никаких следов беглеца! В то время была зима, морозы стояли трескучие, ну я и решил, что далеко не убежит – замёрзнет где-нибудь, так туда ему и дорога.  Однако ж, караулы на всех дорогах выставил.  А пролом приказал заделать.  Только с того самого дня солдаты стали жаловаться, что по ночам в стенах кто-то скрежещет, словно гвоздём по камням водит.  Я тогда и смекнул, что либо это крысы балуют, либо колдун в темноте рыскает.  Разобрали мы кирпичи в одном месте, где скрежет чаще и громче всего слышался, тут-то он на нас и выпал…
     - Как выпал? – не понял я. 
     - А так.  Как труп выпадает.  Он уж к тому времени давно мёртвый был, да только, уж поверьте мне, умер он не от голода или жажды! И думается мне, смерть он принял страшную… То был не просто мертвец, а самая настоящая мумия, сухая и сморщенная.  Одни кости, обтянутые кожей.  Мы его и опознать-то смогли только по клейму – настолько он на себя не был похож.  И ещё: на спине, между лопатками, у него было две треугольные дырки, будто его два раза стилетом пырнули.  Так-то.  Тело закопали на тюремном кладбище, пролом заложили, на том странные шорохи и прекратились. 
     Комендант замолчал.  Я тоже молчал, ожидая, что он продолжит сам, если посчитает нужным.  Ждать пришлось недолго. 
     - Я хочу вам сказать, что гора, на которой стоит замок, внутри пустая.  Там целый лабиринт пещер.  Верьте мне, в один прекрасный день весь это чертов замок провалится в тартарары! Я также полагаю, что эти пещеры где-то сообщаются с помещениями замка – может, с подвалами, а, скорее всего, с межстеновыми пространствами.  Одному Создателю известно, что за твари обитают под землей! Может, конечно, колдуна и впрямь кто-то ножом убил, да только я думаю, что поганец своими богомерзкими ритуалами вызвал из подземелий одну из таких тварей, да сам и пал её жертвой. 
     Полковник опять налил себе вина и залпом выпил. 
     - Господин полковник, а почему вам показалось, что этот чернокнижник радовался пребыванию здесь? – спросил я. 
     - А! – комендант воздел палец к небу.  – Да разве вы не знаете, что случилось со старым бароном? Какой смертью он умер?
     Я покачал головой. 
     - Да ведь Аргус Глиц, не к ночи будь помянут, был богохульником и чернокнижником почище этого самого Горгота! – воскликнул полковник. 
     - Мне известно лишь то, что он был превосходным механиком, - осторожно сказал я.  – Я читал его труды о принципах создания самодвижущихся повозок и боевых машин на их основе.  А ещё видел пару офицеров с ампутированными конечностями – у них были протезы, изготовленные по чертежам барона, так они двигались почти как настоящие!
     - Молодой человек! – сказал комендант.  – Это была лишь ничтожная часть его истинных дел! Когда до императора стали доходить слухи, что в окрестных деревнях пропадают девушки, и что последний раз их видели входящими в ворота замка, Их Императорское Величество послали сюда, в Глиц, целый отряд, и то, что они увидели, было хуже самых ужасных слухов! Вот там вот, в подвалах замка, - комендант указал себе под ноги, - располагались мастерские, и там же нашли настоящее капище, уставленное богомерзкими идолами, а рядом – каморку, наполненную телами пропавших девушек.  Тела были расчленены все до единого, и некоторых частей так и не удалось найти!. . .  И знаете, что ещё удивительно? Они были не подвержены тлению! Во всех официальных хрониках написано, что старик Глиц скончался от апоплексического удара, но на самом деле он закончил свои дни в сумасшедшем доме, куда был пожизненно заключен Его Величеством.  Замок же был спешно переделан в тюрьму.  Такие вот дела, капитан. 
     Признаюсь, после его рассказа мне кусок в горло не лез.  Комендант, видимо, заметил моё состояние:
     - Простите, если напугал вас, капитан! - сказал он.  – Хотя, думаю, боевого офицера не так просто испугать байками про колдунов, расчленителей и призраков, скрежещущих по стенам, а? Просто в последнее время у нас участились побеги заключенных, и всё потому, что этот замок переделывался под тюрьму в огромной спешке, а в нём полным-полно потайных дверей и разных зловещих загадок.  И я чертовски рад, что в моём гарнизоне теперь есть офицер, разбирающийся в фортификационных сооружениях!
     С этими словами комендант крепко пожал мне руку, и я увидел, что он уже изрядно пьян.  Я поблагодарил его за ужин и сказал, что мне пора устраиваться на ночлег, потому как время уже позднее, а раскрытие замковых тайн лучше отложить до утра.  После этого мы оба встали из-за стола, я надел мундир, треуголку, отдал честь, как положено человеку моего звания, и вышел под холодное звездное небо. 
      В ту ночь я долго не мог уснуть.  Сидел перед потрескивающим камином в своём новом доме и пытался осмыслить всё сказанное комендантом во время ужина.  Я не из пугливых, и доказал это самому себе на войне.  Я не боюсь изуродованных мертвецов, ибо повидал их немало.  Но вот с извращениями людской натуры, с расчленителями и дьяволопоклонниками я никогда не сталкивался, и от осознания прикосновения к этой покрытой вечным мраком стороне бытия мне становилось не по себе. 
     Хмурым холодным утром я приступил к своей новой службе.  Первым делом полковник представил меня прочим офицерам.  Многие из них были молоды, ровесники мне или даже моложе, но на их лицах уже лежала печать всё той же необъяснимой угрюмости.  На мои боевые награды они смотрели с плохо скрываемой завистью, что, впрочем, меня нимало не смущало.  Познакомился я и с семьёй коменданта – супругой и двумя детьми.  Жена полковника была типичной офицершей – грузная телом и умудрённая жизнью, она привыкла делить с мужем все тяготы гарнизонной службы.  Дочь коменданта, Милана, толстая и некрасивая, во время нашего знакомства держалась застенчиво и почти не открывала рта, зато сын, Микель-младший (Мико, как звал его отец), был настоящим живчиком.  Видимо, я чем-то понравился этому восьмилетнему сорванцу, ибо он тотчас потащил меня показывать свою коллекцию необычных камней, которые он нашёл, лазая по окрестностям. 
     Первым делом я решил изучить чертежи замка.  Как известно, император приказал конфисковать всю фамильную библиотеку Глицев, но книги и документы, имевшие непосредственное отношение к архитектуре замка, разрешил оставить.  Весь день, пока за окном не начало смеркаться, я просидел над огромным, переплетенным в кожу атласом, вглядываясь в пожелтевшие от времени страницы, покрытые выцветшими чертежами, и переводя старинные единицы измерения в привычные.  Как я и ожидал, ни на одном из чертежей никаких секретных ходов показано не было.  В противном случае, они давно перестали бы быть головной болью для коменданта.  Значит, следовало их отыскать, сопоставляя цифры и чертежи из атласа с реальными размерами замка. 
     Работа предстояла немаленькая, но теперь, по крайне мере, я знал, чем буду заниматься в этом унылом месте.  Может поэтому, а может потому, что я уже более суток толком не спал, но вечером, выпив рюмку глинтвейна, я забылся крепким здоровым сном.