А внутри. . .  мама дорогая, что творилось внутри! Спускаясь по ступенькам, я несколько раз чуть не улетел кувырком вниз, коридор ничем не освещался, и мрак стоял такой, что рук своих не видно.  Прибавить к темноте еще влажный запах сырости, шуршание крыс под ногами и получится достаточно полная картина.  Причем спускались мы достаточно долго.  Я держался за Марка, он — в свою очередь — за Иру.  То и дело мы останавливались у дверей.  Их было семь.  Это я позже сосчитал, а в тот день мне показалось, что все семьдесят. 
     Наконец, впереди показался проблеск света, и спустя девять ступенек мы попали в комнату.  Я понял, куда девался похищенный из театров реквизит, о котором трубили все каналы последние две недели.  Комната была небольшой, но достаточно просторной.  Стены уставлены декорациями, создающими антураж дворцовой роскоши, уродливые светильники, развешанные без намека на порядок, обернуты бумагой, разрисованной под факелы.  Из мебели — старый диван, укрытый проеденным молью до дыр ковром с когда—то золотистыми висюльками, несколько сколоченных полвека назад стульев и шикарный круглый стол, добавивший нелепости обстановке.  Сначала я хотел спросить, к чему эта дешевая бутафория, но тут совершенно отчетливо услышал музыку.  ТУ САМУЮ! Вопрос сорвался сам собой, и я поразился, насколько гулко прозвенел голос в высоких стенах. 
     — Что это за музыка?
     — Тринадцатая симфония Моцарта, — послышалось в ответ. 
     Я обернулся и чуть не выдал «ну нихрена себе» от увиденного.  Описать эту женщину для меня сложно.  Красива? Да, безусловно, но настолько… настолько едкой красотой, что хочется зажмуриться и, крестясь, бормотать «чур меня».  И дело не в волосах, которые больше походили на паутину, не в глазах с настолько маленькой радужной оболочкой, что как я ни пытался все те дни, не сумел ее разглядеть — одни огромные, на пол-лица зрачки с иглами ресниц.  Жуткое зрелище.  Больше всего меня убили ее руки.  Большие, несоразмерно длинные и тонкие пальцы.  Такие были у ведьмы в одной из моих детских книжек.  Почему не сработал инстинкт самосохранения — не знаю, промолчал бы, не таким идиотом себя чувствовал потом.  Но нет же! Всхорохорился, выпендриться решил, крутость показать и завил:
     — Как же я сразу не узнал!
     Она огрела меня таким презрительным взглядом, что эрекция пропала.  Откуда мне, деревне, было знать, что не существует такой симфонии.  НЕТ ЕЕ! Ни в одном справочнике не указана. 
     Пока я судорожно соображал, как бы реабилитироваться, из смежной двери появились еще двое мужчин и девушка.  Ваня, Таня и Влад… назову их так… эта троица, в отличие от «ведьмы», настроена была дружелюбно.  Они принесли откуда-то вина (правда, сами почти не пили), и разговор сразу сложился.  Не помню уже, о чем мы болтали, и сколько безобразие длилось, но набрался я быстро.  Нельзя вино с водкой мешать! Так вот… за это время я подумал, что меня надули и кульминация не светит.  Марк вовсю обжимался с Ирой, Таня от Вани не отходила, «ведьму» обхаживал Влад с ее великодушного позволения, а я остался не у дел.  Как любой нормальный мужик, я обиделся и нажрался.  Как потом оказалось — недостаточно… Я… я предпочел бы не помнить…
     Мне уже хотелось спать.  Безбожно зевая, я пытался следить за размышлениями Вани о каком-то чудище, которое скоро проснется, выпрыгнет из океана и устроит всему человечеству разгон за долгие годы погребения в древнем городе, о каких-то богах, которые его отправили отдыхать и тут. . .  аккурат на мою ширинку ложится рука Тани! Я немного отодвинулся — мало ли что.  Сидим рядом, вдруг случайно получилось? Но ее рука вернулась, и принялась такие фортеля выделывать, что я моментально вспотел.  Мне пришлось придвинуться к столу, чтобы как можно тише спросить, что она, черт возьми, делает?
     — Мы теперь — семья, Гриша. 
     Я опешил.  Не столько от Таниного ответа, достаточно громкого, сколько от реакции остальных.  Ваня… ее чертов парень, как я подумал изначально, одобрительно кивнул, Ирка отчего-то облизнула губы, а «ведьма» довольно улыбнулась с видом учителя на вручении награды ученику.  Таня выпорхнула из-за стола и выскочила на середину комнаты.  Сначала, плавно двигая бедрами, она сняла заколку и тряхнула длиннющими густыми волосами, затем ме-е-едленно расстегнула пуговицы на рубашке, оставляя напоследок те, что были у груди.  И все под распроклятую несуществующую симфонию.  Уже Ира уселась верхом на Марка, уже «ведьма» раздвинула ноги, зажав голову Влада между бедер и позволяя Ване впиваться в шею, а я, как контуженный, не мог пошевелиться, только взглядом прыгал от одного тела к другому.  Таня все извивалась, нагибаясь, расставляя ноги, и когда ее пальцы расправились с пуговицей на брюках, я не выдержал, сорвался с места и навалился на девчонку всем телом.  Ей было больно (я никогда не жаловался на размеры), от наслаждения так не хрипят, но она терпела и позволяла кусать себя за плечи.  Каждый рывок внутрь запинывал мой мозг все глубже в бессознательное.  По спине прошлись острые ногти… «ведьма» вгрызлась в позвоночник, и от этого захотелось разорвать лежащее подо мной тело на части.  Голени коснулась голова Марка, он трясся под Ирой, и его рваные вздохи в такой близости передали мне ритм.  Со всех сторон я ощущал толчки, оказываясь то на спине, то на мягкой подстилке.  Я услышал захлебывающийся хрип Тани, теперь она позволяла насиловать себя не только мне — Ване тоже нашлось место в куче тел. 
     Я потерялся…
     Меня разбудил Марк и напомнил, что надо бы дома появиться.  Но мне не хотелось.  К слову сказать, я уже лежал в совершенно другой комнате на огромной кровати, метров пять на пять, и думал только о том, что надо бы опробовать этот траходром…
     Мы опробовали его в этот же день… или ночь?. .  Время вообще исчезло как вектор мироздания.  Остались только мы, странная компания во главе с «ведьмой» и бесконечный секс.  Откуда-то появлялась еда и выпивка, нас с Марком откармливали, как трутней — что хочешь, сразу получишь, только попроси.  Выключенные мобильники, полная свобода действий, оргазм за оргазмом, даже усталость накатывает.  Это было потрясающее время, а потом… Впрочем, об этом еще рано. 
     Не помню, каким по счету был тот день… Я вообще не считал сутки, да и как можно следить за календарем, если сидишь в подвале, спишь, ешь и трахаешься? Пока «семья» где-то гуляла, мы с Марком пошли шариться по катакомбам.  Комнат оказалось намного больше, чем я мог представить.  Но для жилья и развлечений они не годились.