Не ожидайте, что конец света однажды выскочит, как чертик из табакерки, — он происходит каждый день уже долгое время. 
      Мэрилин Мэнсон
     
     
      Часть первая.  Становление. 
     
      Боль, сильнейшая боль, почти разрывала всё тело на части вкупе с проклятой слабостью.  Слабость и боль, хуже мучений нет, думал совсем старенький пациент ведущего онкоинститута области после пятого сеанса химиотерапии и второго - лучевой.  Облучение и химия буквально сожгли тело живьём, отняв всю силу и задор некогда весёлого и бодрого мужика.  Ныне он старой развалиной лежал на больничной постели, медсёстры и их взгляды явно говорили ему о его участи, которую уготовили ему как врачи, так и родственники.  За ихними, до омерзения фальшивыми, улыбками и всё чаще иронией в голосе при утешениях он видел все истинные мотивы.  Когда же этот калека умрёт, чтобы можно было спокойно отнять его небольшую квартиру, принцип "хоть шерсти клок" работал тут прекрасно.  Вот тебе и родственники, называется, думал в ярости старик.  Все вы милые и добрые, пока даже близкий не заболеет или не попадёт в настоящую беду.  А уж когда дитё знакомых проболталось, получив подзатыльник, про завещание и скорое будущее проживание в квартире деда, так тут все оптимистичные мысли мгновенно смело пламенем самого сильного чувства человека.  Ненависти, ко всему и ко всем.  Не тут я умру, твари, не увидите вы меня в могиле, никогда! Пока моя воля жива, я никогда не сдамся! Перемену настроения сразу же заметили все, особенно родственники, в которых мигом полетела трость при следующем посещении.  "Фигу получите, а не квартиру, недоумки поганые.  Посмотрите на себя, такие все здоровые и красивые.  Вас всех бы так, как меня, чтоб вас всех сожрала эта зараза и радиация на закуску, как меня! Сразу познаете, что и почём на свете, без здоровья-то тяжка жизнь, да?" - прокричал старик, даже утратив мертвенную бледность к ужасу ранее довольно потиравшей ручки жены, - - ты, стерва сегодня же на развод подашь, родне своей ничего не оставлю, ни крошки! Нотариуса мне, живо сюда!". 
      Шокированные и посрамлённые расчётливая жена и дочь с внучкой пошли домой прочь, поняв, что старик в своём уме и теперь указ только сам себе.  А в этом и есть настоящая жизнь.  А дедушка благодаря именно своей ненависти и воле к жизни с правильным уходом поправился, хоть и остался тяжело больным на фоне большинства.  Он так и не сказал, на кого оформил квартиру.  некоторые думали, что на помогавшую ему медсестру, которой было не всё равно, выпишут его или нет, тем более, она была одинокой и уже как месяц его любовницей.  Но позже выяснилось, что и это было неправдой, но жена и дочь с внучкой и дочерью так этого не узнали: старик, взявший себе имя "Мандрид", пережил их всех на десятилетия, и отмечал свой сто пятый день рождения в компании с той медсестрой. 
     
      Часть вторая.  Обретение предначертания. 
     
      Лицемерная любовь хуже ненависти. 
      Гай Плиний Цецилий Секунд (Плиний Младший). 
     
      По захламлённому коридору медленно и хромающей походкой шёл старик с сером и старом же костюме самого дешёвого покроя.  Серая и морщинистая кожа, седые брови и борода с лысой головой довершали бы картину старой развалины, если не смотреть в глаза.  Старик часто прислонялся к стене и отдыхал, трость в сильно дрожащей руке била по полу.  Всякий, по неосторожности встречающийся взглядом со стариком, в паническом ужасе отворачивал свои очи от пылающих ненавистью бесцветных глаз прохожего.  Ибо старика поддерживала в живых самая сильная и потому не угаснувшая ещё направляющая сила.  Ей была смертельная и окончательно непримиримая, ничем не ослабляемая ненависть.  Ненависть ко всему, к миру, тихо бросившему его умирать на обочине, к людям, обходившим его стороной и едва не вытащившие из его карманов всё, что только можно, к равнодушию всего и вся по отношению к нему.  Она одна поддерживала умирающего от облучения калеку на этом свете, по ту сторону безумия и распада, заставляла не останавливаться на достигнутом.  Он уже годы успешно подбивал народ на исследования мира, двое стали талантливыми врачами именно с его помощью, пространные речи в палатах кардиоцентра пробуждали в больных волю к жизни. 
      И вот, когда какой-то сутулый нищий неопределённого возраста переходил улицу, его жизни угрожал пьяный водитель, ехавший зигзагом по этой дороге, старик кинулся на место возможной трагедии и в последний миг сбил нищего с опасной траектории, а водитель врезался в столб и от удара о руль потерял и без того хлипкое сознание.  Усмехаясь и кряхтя, старик поднял на ноги себя вместе с нищим.  Но вопрос, который ему задал старик, обескуражил нищего, тот произнёс пространную речь на тему "с работы уволили, жена бросила, дети теперь чужие".  Старик гортанно рассмеялся и тем же тоном произнёс: "Да как ты, ничего не видевший в своей жизни, смеешь вообще говорить мне, почти потерявшему самого себя, о бедах? Да я умирал много раз, страдал и терял всё, что может знать человек, терял здоровье и силы, как тебе и не снилось! Да людям в массе вообще не снились такие страдания!" На этот крик души нищий, оказавшийся сорокалетним грузчиком, сидя в прострации, тихо спросил: "Кто же ты такой на самом деле?".  И ответ обрушился ударом по самой глубине души за счёт взгляда в пылающие яростью глаза старика, конечно же: "Я Мандрид, переживший смерть и потери, я Мандрид, который отомстит за все свои страдания всем виновным в них, за всех страдавших зазря!".  Нищий же, ощутив реальные перемены в жизни, без колебаний и охотно присоединился к Мандриду в его миссии.  Вместе они спасали людей, саботировали продажу всего хмельного и курительного, распространяли науку и прогоняли подонков общества прочь с глаз.  Денег это приносило немного, пенсия восьмидесятилетнего старика и зарплата работавшего дворником нищего позволяла худо-бедно жить, благо успешный развод старика с мечтавшей о наследстве женой освободил его от докучливой родни. 
      Рискуя жизнью при частом спасении людей из лап мерзкой судьбы, старик лишь безжалостно смеялся в ответ на любые опасения, говоря, что "Мандрид бессмертен", ибо его задача будет выполнена любой ценой.  И нищий, которого тоже некоторые отныне звали Мандридом, понимал, в чём тут дело.  Мститель, как расшифровывал хромой и полный жажды справедливости старик своё имя, и правда вечен.  Погибнет один, другие займут его место.  И, когда Мандрид по неизвестной причине пропал без вести, а на деле ушёл творить справедливость в иные места, нищий дворник, ставший к тому времени толковым и непьющим фельдшером, принял имя и миссию своего старого учителя.  Мандрид жив и будет жить, выполняя своё предназначение, несмотря ни на что!
     
      * * *
     
      Одинокий старик еле передвигал ноги по мостовой и спокойно посмотрел вперёд и направо, будто по "зебре" решил перейти.  Небритое и грустное лицо под старой кепкой лишь дополняло облик пенсионера, опиравшегося на старую же трость, его драный пиджак и резиновые сапоги для рыбалки - тоже.  Никто не обращал на хромого калеку внимания, молодёжь даже тихо обозвала "живым ископаемым" и "пережитком прошлого", но дать тростью по нахальной физиономии у несчастного деда не хватило сил. 
      Не рыбачить шёл человек, совсем нет.  Его здоровье пошатнулось, он слабел с каждым годом, лишь ненависть росла и стана всё сильнее, она одна поддерживала бывшего работника химического производства.  И вот он шёл умирать, благо сердце всё тише и тише билось в старой груди.  Но он не боялся смерти, ибо его задача будет осуществлена в любом случае, он это сделал.  Он сказал многим людям, что дозволено жить всем, а не только тем, у кого здоровье есть, а все погибшие от болезней и немощи это не "неизбежность", но мученики, истерзанные несправедливым и презренным обществом.  И люди не умирали скоро, воля к жизни и ненависть к злу под названием "равнодушие" продлевали им время, некоторые даже успевали совсем вылечиться при смертельном диагнозе.  Но сам старик прожил более ста лет, и вот теперь он был совсем изношен.  Через пять метров он упал и более никогда не поднялся, лишь бабушка вызвала врачей, но было поздно.  Старика уже не стало, лишь выражение ненависти на его лице и в ставших стеклянными распахнутых глазах осталось прежним.  Одно он успел сказать, лёжа на земле: "Мандрид живёт вечно".  И те, кто знал его и вышеупомянутого, поминали его, ибо Мандридом был каждый из них. 
     
      Часть третья.  Жизнь. 
     
      Око за око, зуб за зуб. 
      Библия, Ветхий завет, Первая книга Моисеева.  Левит, 24:20
     
      Мало, кто мог поверить в произошедшее простым ясным утром на обыкновенном торфяннике, недавно пущенном в эксплуатацию после подготовительных работ.  Лёгкий ветерок и шум машин тоже не предвещали ничего такого.  Один рабочий, копавший торф, внезапно обнаружил, что огромный ковш его экскаватора вытащил что-то вместе с торфом.