Сидящая за ним молодая дева явно скучала.  Фриз взглянул ей в глаза, пытаясь поймать взгляд и заворожить её с помощью вампирских чар. 
      «Let to sit down, milady??» - его голос вибрировал от заключённой в нём силы.  Девушка явно растаяла от изысканного обращения, но тут к столику подошёл слегка нетрезвый молодой человек, умудряющийся держать четыре литровых кружки пива в двух руках. 
     «Этот чел пристаёт к тебе, Мэри?» - вопросил он, грохая кружки на стол.  Фриз учтиво улыбнулся им обоим и поспешил отойти.  В его груди начало полыхать пламя той ненависти к этим двуногим смертным коровам, которая появилась у него в последнее время.  Лет так 50 назад.  Расплодившееся человечество стало представлять угрозу и необходимо соблюдать учтивость даже к тем ублюдкам, подобно которым Льюис Фриз спокойно отрывал головы ещё сто лет назад.  Он стиснул зубы и отошёл в сторону.  Широко улыбнуться уже было опасно, так как голод и зарождающаяся ярость выдвинули клыки из челюсти на целый сантиметр. 
     Идя по залу, он сделал несколько глубоких вздохов, что бы успокоиться.  Глупость, конечно, ибо вампиры могут не дышать вообще.  Но человеческие привычки так укореняются, что от них сложно избавиться даже спустя пару-тройку столетий. 
     «Ты бы ещё летучих мышей на себя навесил, - позвучал у него в голове чужой голос, - штуки три было бы в самый раз.  Выглядишь как старпёр на детском утреннике».  Льюис остановился и огляделся вокруг.  Мысленный голос явно принадлежал… молодому вампиру, небрежно облокотящемуся на краю сцены и насмешливо смотрящему на него.  Льюис чертыхнулся.  Вот, что значит голод и злость.  Забываешь об экранизации своих мыслей, и они становятся доступными каждому новообращённому сосунку.  «Ещё один вампир! Здесь!».  Эту мысль Льюис закрыть успел.  Как и последующие мысли, на тему того, что современное время напрочь похоронило такие понятия, как вежливость, учтивость и право первородства среди вампиров. 
     Льюис холодно взглянул на неофита и презрительно отвернулся.  Не доставало ещё ему первому проявлять знаки внимания к этому юнцу.  «Лет 30, как умер, а уже такие гордые», - с раздражением подумал он.  Невольно вспомнились манеры его любимого XVIII века.  В те года молодёжь ещё умела с почтением относиться к людям старше себя.  Вернее, к вампирам. 
     Он выбрал столик в стороне от остальных.  Отсюда было плохо видно происходящее на сцене, но ведь не на концерт же он пришёл.  Зато очень хорошо было видно танцующих людей.  Молодые люди дёргались рядом со сценой, как будто электрогитары были подключены не к усилителям, а напрямую к их телам.  «Никакой пластики, никакого чувства ритма», - раздражение всё не отпускало Фриза.  Мелькнула даже сумасшедшая мысль самому выйти на танцпол, но Льюис тут же отбросил её.  Из всей толпы дёргающихся визжащих девиц и орущих парней его взгляд выделил одну девушку.  Тоненькая мускулистая фигурка.  Полуприкрытые веки.  Полураскрытые губы.  Иногда в порыве танце зубы нежно прикусывали нижнюю губу, чтобы тут же отпустить её.  Она танцевала, ни на кого не обращая внимания, полностью отдавшись музыке.  Но не тому грохоту, раздававшемуся со сцены, а какой-то своей, только ей слышимой музыке.  При этом её движения ни разу не выбились из ритма танца.  Бисеринки пота рассыпались по её разгорячённой коже. 
     Такое количество молодой горячей свежей крови вызывало даже не чувство голода, а уже вожделение.  Как коньяк, трёхсотлетней выдержки манит к себе ценителя напитка, так и Льюиса манила эта молодая кровь.  The True blood.  Льюис закрыл глаза и откинулся на спинку стула.  Нужно было успокоиться. 
     Музыка стихла.  Девушка, на мгновение, замерев изящной скульптуркой, очнулась от слушанья высших сфер.  Грациозной походкой она приблизилась к барной стойке и заказала бокал коктейля «Ночь страсти». 
     «Очень символичное название», - подумал Фриз,- «очень символичное.  Страсть сегодняшней ночью я тебе обеспечу». 
     Между тем, девушка окинула клуб отработанно-незаинтересованным взглядом и отвернулась обратно к бармену.  Она достала из сумочки очки в тонкой чёрной оправе и водрузила их себе на нос.  Это придало ей легкое очарование беззащитности.  Достав следом за очками небольшую книжку, девушка погрузилась в чтение. 
     Фриз подошёл к барной стойке и сел рядом. 
     Он заказал бармену «Кровавую Мери» и скромно сидел в ожидании заказа.  Девушка продолжала читать, не обращая внимание на сидящих рядом. 
     - Прошу прощения, меньше всего хотелось бы показаться навязчивым, - нарушил молчание Льюис, его бархатный голос ласкал её кожу - просто хотел выразить восхищение Вашим танцем, но не знаю, как к Вам обратиться. 
     Девушка оторвалась от книги и окинула вампира взглядом. 
     - Будем считать, что Вы ненавязчивы, если Вы уложите Ваше восхищение в две минуты. 
     Девушка смотрела холодно, однако Льюис заметил, что при этих словах, она закрыла книгу, и прочитанное место отмечал лишь тонкий ноготок, оставленный между страницами. 
     - Вы – восхитительны, - начал Льюис, но, заметив брезгливую гримаску и начавшую открываться книгу, продолжил: - А зачем Вам очки?
     - Что? – от удивления девушка замерла, и Льюис заметил искренний интерес в её глазах. 
     - Ваши очки, - мягко сказал он, - Вы ведь и без них прекрасно видите. 
     Девушка пристально посмотрела ему в глаза и, медленно стянув очки, поочерёдно щёлкнула дужками, пряча их в карман. 
     - А с чего Вы взяли, что они мне не нужны?
     Льюис мягко улыбнулся и отхлебнул крошечный глоточек из принесённого барменом стакана.