Причина такого расположения была вовсе не в нелюдимости кузнечных дел мастеров, просто место было удобное.  Позади кузнечного сарая тёк холодный ручей, а в пяти минутах ходьбы находилось болото щедрое на руду.  Жители села, если у них возникала такая надобность, приходили к кузнецу по дороге, начинавшейся прямо на задворках поселения. 
     Но уже несколько месяцев не стучал в кузне звонкий молот и не горел яркий огонь в горниле.  Кузнец ушёл на фронт и погиб, осиротив троих детей и красавицу жену. 
     Жаркое весеннее солнце немилосердно поливало лучами двор перед домом.  Во дворе, спрятавшись от жары под нависающую крышу, сидели трое детей кузнеца. 
     Старший, парнишка лет одиннадцати, старательно маленьким ножичком обстругивал деревяшку.  Младшие – белокурая девочка пяти лет и мальчонка помладше, во все глаза смотрели на брата, предвкушая забаву с неготовой ещё игрушкой. 
     - Витя, а коняшка, чья будет моя или Серёжкина? – канючила девчонка. 
      Старший, продолжая работать ножом, сознавая свою значимость перед малышами произнёс:
     - Общая. 
     - Витя, но кораблик ты тоже Серёжке сделал, - продолжила она.  - Это, что значит у него кораблик, а у меня ничего.  Отдай мне лошадку, тогда всё по-честному будет. 
     Голубоглазый Сережка, услышав о такой несправедливости начал старательно тереть кулачками глаза, мучительно пытаясь выдавить слёзы.  Всем своим видом он показывал несогласие со словами сестры. 
     - Хватит.  Смотри, Серёгу до слёз доведёшь.  Мало что ли я тебе кукол наплёл?
     - Мало! – не унималась девчонка. 
     - Хорош! – оборвал её старший.  – Не прекратишь, я сейчас мамку кликну. 
     Девчонка, обиженно хмыкнув, вздёрнула подбородок и пошла в дом.  Жаловаться побежала, - понял старший. 
     Вдалеке послышался шум мотора.  Старший замер.  Недоделанная лошадка упала в грязь. 
     - Серёжка иди в дом, и спрячься где-нибудь, - сказал он, подталкивая брата к двери дома. 
     - А лошадка? – непонимающе пропищал Серёжка. 
     - Потом доделаю.  Что я тебе сказал? Беги в дом! – прикрикнул подросток. 
     Пока братья перепирались, к дому, виляя между ухабов и оставляя за собой дымный след, подъехал грязный немецкий бронетранспортёр.  Пьяно горланя песни из него вывались шестеро фашистов: пять рядовых солдат и один офицер. 
     Раскрыв ударом ноги калитку, они двинулись к дому. 
     Офицер, с красным потным лицом, и военным биноклем поверх грязного мундира, на ходу отдавал приказы:
     - Ганс, Рауль – ищите еду.  Всё съестное тащите в машину.  Пауль, Карл – поищите горючее.  Ульрих оставайся у машины. 
     Ульрих – здоровенный немец с автоматом на груди, облокотившись на бронетранспортер, что-то прихлёбывал из пузатой фляжки. 
     Подросток столбом замер посреди двора.  Непослушный Серёжка выглядывал из-за косяка двери.  Один из немцев оттолкнув его, протопал в дом.  За ним последовал второй.  В доме, что-то падало, разбивалось и трещало.  Испуганный Серёжка прижался к ногам старшего брата, ища у него защиты от пришельцев. 
     В доме раздался испуганный вскрик, последовавший за ним звук пощёчины, а затем, послышался надрывный, детский плачь. 
     Старший хотел, было броситься в дом, но подошедший со спины офицер крепко ухватил его за шиворот. 
     Вскоре немец, с закатанными рукавами гимнастёрки, выпихнул из дома молодую женщину и вцепившуюся в её подол плачущую девочку. 
     Подросток видел, что по лицу матери была размазана кровь.  Злость ударила ему в голову, и он покрепче сжал рукоять перочинного ножа.  Но гнев быстро потух, когда руки женщины прижали его голову к материнской груди. 
     Так они и стояли посреди двора: женщина и прижавшиеся к ней со всех сторон ребятишки.  Фашисты же увлёкшись грабежом, на время позабыли об их существовании. 
     Всё было перевёрнуто немцами вверх дном.  Из дома были выкинуты, через разбитые окна, все вещи, а из сарая были забраны маленький поросёнок и старая слепая курица – единственное богатство маленькой семьи. 
     - Господин лейтенант больше ничего нет, - разочарованно доложил один из солдат. 
     - Горючее не нашли? – спросил краснолицый. 
     - Не как нет. 
     Скорчив гримасу, офицер двинулся к вдове и её детям.  При его приближении ребятишки покрепче прижались к матери. 
     - Пауль, Карл! – приказал офицер, указывая пальцем на семью. 
     Двое солдат подскочили к детям и оторвали их от матери. 
     - Женчина где бендзин? – задал вопрос лейтенант, дыша в лицо перегаром. 
     Поведя озябшими плечами, вдова кузнеца ответила:
     - У нас нет бензина.  Да и зачем он нам, у нас и машины то нет. 
     Недовольный ответом офицер ударил её по лицу грязной кожаной перчаткой. 
     - Врёщь! У тебья долджен быть горючка!
     Не совсем понимая, что от неё требуют, женщина заплакала:
     - Нет, нет.  У нас нет бензина. 
     Взбешённый немец рванул на ней платье. 
     Его взору предстала белоснежная кожа и край упругой груди.  Злость в пьяных глазах сменилась огнём похоти.