-- Звереныш, иди ко мне.  Пожалуйста. 
      Кот выполз из укрытия, недоверчиво глядя на хозяйку, но все же запрыгнул на еще холодные от воды колени.  Никогда ранее она не прижимала его к груди так крепко, словно он был оружием и защитой. 
      Это помогло. 
      -- Ты -- мое главное успокаивающее, -- сказала Яна Зверю и поцеловала мохнатую макушку.  Рука не сразу решилась вновь притронуться к зажигалке, но Яна переборола страх.  Искра вспыхнула, поджигая струйку газа, и недовольный соседством пламени кот, фыркнув, ускакал на кухню, откуда вскоре послышалось чавканье.  Яна долго смотрела на огонь, ласковый, радужный и безобидный. 
      -- Зачем мне все это? За что мне все это?
      Новая волна ветра влетела в комнату.  Подняв разбросанные по полу листы, она закружила их в причудливых пируэтах.  Яна прислушалась к шелесту бумаги и взяла в руки гитару.  Не аккорды, а отдельные ноты перекатывались в такт шумевшему ветру, создавая новое звено цепи. 
     
      ***
     
      В этом мире что-то происходило.  Что-то, мне непонятное и потому раздражающее.  Даже Принц -- мое ленивое персидское чудо -- вел себя как бешеный сиамец весной.  Погода металась от жара до молний, новостные блоки несли самые извращенные мысли суицидников, а мне было невыносимо одиноко.  Я впервые ощутила себя никому ненужной в огромном бурлящем городе.  Словно нет друзей, коллег и вечно беснующегося метрополитена.  Существование -- лишь иллюзия, бурный поток жизни проходит мимо, будто я смотрю на мостовые не через солнцезащитные очки, а через экран монитора.  И нельзя заговорить с людьми, потому что они живут, не видя меня.  Меня нет в этой измученной безразличием толпе. 
      Я нажимала кнопку перемотки старенького "Айривера" в поисках чужой высказанной радости.  Только в каком месте начинается радость у "Portishead"? Видимо, где-то за пределами музыки.  В Москве у меня всего три действительно любимых человека, но ни один из них не берет трубку.  Конечно, куда мне до "творческих личностей", находящихся в вечном поиске себя за закрытыми дверями.  Перестав мучить бедный плейер, я достала сотовый и в сотый раз набрала номер Яны.  Удивительно, но я услышала ее голос. 
      -- Вика, извини, я не могу сейчас говорить. 
      Не сказав ни слова, я сбросила вызов.  Конечно, она не может говорить, она занята, как и все остальные.  Все трудятся в поте лица, откусывая кусок внимания всего мира.  Только я мотаюсь по городу с выполненным планом статей в следующий номер "Dark Sity".  Только я стою в толпе, остро ощущая одиночество. 
     
     
      ***
     
      Яна допила остатки кофе и откинулась на спинку крутящегося стула.  Электронные звуки из динамиков наполнили комнату зловещими отголосками.  Яна бросила взгляд на окно, за которым разлилась ночь, и прислушалась к своему творению.  Холодная музыка -- результат двух бессонных суток -- пронизывала стены, скрываясь где-то под потолком.  Обессиленный организм требовал одного -- сна, но даже мысль об этом приводила в ужас.  Подойдя к окну, она заглянула в бледное лицо луны.  Музыка смолкла.  Яна нахмурилась, прошептав в темноту улицы:
      -- Не хватает последнего аккорда.  Последнего рисунка.  Но какого?
      Сил больше не было.  Она смяла сигарету в пепельнице и, не раздеваясь, упала на диван, кутаясь в одеяло. 
     
      Мертвая тишина упивалась властью.  Ни запаха, ни звука, ни шороха, ни дуновения ветра не проникало сквозь огромные скалы, сомкнувшиеся тесным кольцом.  Темнота плитой давила на плечи. 
      Она вглядывалась в окружавшую тьму, пытаясь разглядеть хотя бы маленькую щель между скалами.  Только бы выбраться из этой каменной клетки.  Но зрение отказывалось помогать.  Она подошла к скале и пошла вдоль нее, ощупывая поверхность. 
      Кажется, прошла целая вечность.  Она запуталась, не ощущая, какое расстояние уже пройдено.  Скалам не было конца и края.  Ее голая ступня споткнулась обо что-то маленькое, но твердое.  Камень.  Подняв острый осколок скалы, Она нацарапала на огромном теле звездочку.  Темнота стала тяжелее.  Она с трудом различала собственные руки и то благодаря уже привыкшим к мраку глазам.  Шаг, два, три. . .  пятнадцать. . .  двадцать девять. . .  сто тридцать.