Ну, вы поняли, о ком я. 
     Ладно, продолжаю.  Оказывается, когда теряешь способность мыслить, теряешь и чувство времени.  В реальность меня вернула ноющая боль в укушенной руке.  Выяснилось, что я пролежал на полу почти час.  И то, что за всё это время зомби не нашли и не сожрали меня, означало, что я нахожусь в относительной безопасности.  Хотя, думаю, они просто были слишком глупы, чтобы кого-то целенаправленно искать.  Скажу честно, в те минуты я полжизни отдал бы за сто грамм водки.  А лучше – за двести.  Но алкоголь в каюте не держу, а потому ограничился тем, что залпом выпил два стакана холодной воды и таблетку обезболивающего.  Вернул себе здравость рассудка и решил действовать. 
     Перво-наперво, я попытался связаться с гондолой управления.  Вы, наверное, догадываетесь, что ответом мне были гробовая тишина и тёмный экран.  Должен сказать, что внутренне я уже был готов и к этому, но в глубине души надеялся, что увижу на мониторе лицо кого-нибудь из наших пилотов или лично Стаса и услышу его в динамике его басовитое «Да?».  Что ж, увы! Молчание и пустота.  Затем я попытался связаться с землёй.  Я набирал номера родных, друзей, сотрудников, экстренных служб.  Но связь будто бы умерла.  Конечно, причин могло быть несколько, убеждал я себя, например, погодные условия, но что-то мне подсказывало: погода тут ни при чём. 
     Находясь в физической и информационной изоляции, я начал анализировать случившееся и составлять план дальнейших действий.  Рассуждать я стал вслух, но не потому, что мне так легче думалось, а потому, что так я не слышал шорохи и звуки, приглушённо доносящиеся из-за дверей и из-за окна, с прогулочной палубы.  Окно, кстати, было закрыто жалюзи, и что происходит на палубе, я не видел.  Зато и меня не видели. 
     - Итак, факты! – рассуждал я.  – Что мы имеем? Первое: большая часть пассажиров и членов экипажа превратились в безмозглых людоедов.  (А, вероятно, вообще все кроме меня!) Второе: процесс этот произошёл у меня на глазах, непосредственно после ритуала воззвания к этому Вендиго-Войпелю, будь он неладен! Что из этого следует? Дураку понятно, что превращение в зомби есть результат проведённого обряда!
      Впрочем, тут была одна загвоздка.  Точнее, несколько.  Сначала мой скептический ум отказывался верить в разные шаманские штучки.  Я пытался найти хоть мало-мальски правдоподобное объяснение.  Однако так и не смог придумать ни одного способа, позволяющего мгновенно лишить разума десятки людей.  Потом мне пришла в голову идея, что эти ритуальные песнопения оказывают гипнотический эффект, но я тут же понял её несостоятельность, потому как в зомби превратились и находившиеся вне конференц-зала.  А главное – я-то остался собой! Любая попытка рационального объяснения случившегося вдребезги разбивалась об этот факт.  (Кстати, тогда я ещё не знал, что произошло с мистером Парком сотоварищи и господином Лапиным!) Значит, во мне было нечто, позволившее мне быть свидетелем ритуала и не подвергнуться зомбификации… Но что?
     Догадываетесь? А до меня вот сразу дошло - «волчий глаз»! Шизофренический бред, ага? Но поверьте мне – прочие объяснения рассыпаются в пух и прах.  Бритва Оккама бессильна! Короче, остановился я на следующей версии: воспроизведённый группой оккультистов (успешно прикидывающихся учёными) в нужное время и в нужном месте древний ритуал впустил в наш мир некие потусторонние силы.  И силы эти коренным образом изменили суть человеческой натуры.  Также очевидно, что амулет каким-то непостижимым образом защищает своего владельца от действия этих сил, оставляя его в здравом уме. 
     Впрочем, от этих объяснений легче мне не стало.  Я осознавал, что надо либо действовать, либо оставаться в четырёх стенах каюты, ожидая развязки и постепенно сходя с ума.  Несмотря на ужас перед происходящим, вариант «сидеть и ждать» показался мне вовсе невыносимым.  Я решил проникнуть в гондолу управления и оттуда попытаться связаться с землёй.  Для этого требовалось покинуть каюту, пересечь центральное фойе до дверей ресторана, подняться по служебному трапу в служебный же коридор, ведущий в носовую часть дирижабля, и по нему дойти до пункта назначения.  Всего ничего! Совершать подобный поход, не вооружившись, я не желал.  Конечно, на «Биармии» как и на любом воздушном судне, оружие запрещено.  Однако вам-то известно, что круизные дирижабли комплектуют инструментами выживания на случай аварийной посадки где-нибудь в тайге.  Комплекты эти хранятся в особых рундуках в каютах членов экипажа и сотрудников фирм–владельцев.  В комплектах есть особые ножи – этакая помесь мачете, пилы и лопаты… Бог мой! Да кому я это говорю! Вы ведь наверняка точно такими же пользуетесь! Главное, что они тяжёлые и острые, так что вполне могут раскроить череп какого-нибудь зарвавшегося зомби.  А потому я тут же полез в рундук, достал оттуда чемоданчик, сорвал пломбу и достал нож.  Вслед за этим я медленно, стараясь не шуметь, приоткрыл окно, выходящее на прогулочную палубу.  Обзорная палуба освещается ровно настолько, чтобы пассажиры не сталкивались друг с другом, и в то же время, чтобы свет, отражающийся от стекла, не мешал им смотреть на звёзды.  Потому разглядеть на ней что-либо отчётливо дальше нескольких метров, увы, не получается.  Я напрягал зрение и старательно прислушивался. 
     Никого не видно.  Ничего не слышно. 
     Я решил, что в момент превращения людей в монстров, все находились во внутренних помещениях корабля, а не здесь.  Что ж, это мне на руку.  Вот только тишина почему-то всё же беспокоила.  И я понял: двигатели молчали.  Дирижабль стал игрушкой ветров.  Впрочем, с этим обстоятельством на тот момент я ничего не мог поделать.  А потому я опустил стекло до конца, сунул нож за пояс и так тихо, как мог, выбрался на прогулочную палубу.  А выбравшись, первым делом снова покрепче стиснул нож в руке и крадучись двинулся вперёд. 
     Представьте, каково это – идти по пустой, едва освещённой палубе воздушного судна, отчаянно прислушиваясь, но не слыша ничего, кроме буханья собственного сердца! Я крался вдоль огромных стеклянных панелей, за которыми были ночь, полная луна и бескрайний океан облаков, держа в правой руке нож наизготовку, а левой (раненой) зачем-то поминутно проверял на месте ли мой амулет-оберег. 
     Когда до вожделенной двери оставались считанные метры, впереди послышались подозрительные шуршащее-скребущие звуки, а глаза вскоре различили какое-то бесформенное шевелящееся пятно.  Я напрягся, остановился, прижался спиной к переборке, немного постоял, колеблясь, а затем всё же двинулся дальше.  Шёл я так, как шёл бы по узкому карнизу на большой высоте: выставлял вперёд правую ногу, переносил на неё вес всего тела, а затем приставлял левую.  Сделав несколько шагов, я наконец-то как следует разглядел источник шума.  Я их сразу узнал – это были две подружки из Сыктывкарского университета.  Две пожилые профессорши.  Знаете, из тех, кому давно пора на пенсию, но которые полагают, что уж без них-то образовательный процесс точно встанет, а само здание альма-матер рухнет, подобно карточному домику.  И они всегда были вдвоём.