К обрезу, имелось десятка два патронов. 
     – Для чего это? – насторожился Бобер. 
     – Не твоего ума дело, у тебя своя дорога. . . 
     Больше они к этой теме не возвращались. 
     На станции «батальон четверых», как окрестил компанию начитанный Фуфел, погрузился в товарняк и за полсуток добрался до поселка Индустриальный, где жила родня Куцего и оставались еще кое-какие старые кенты. 
     Но имелись тут и ментовка с комендатурой.  Совместный патрульный наряд чуть не загреб четверку прямо на вокзале – кто такие, документы! – так что пришлось рвать когти со страшной силой, прыгая через угольные кучи и изгороди. 
     – Здесь же военный завод, – объяснил Куцый, когда оторвались. – Наших, стройбатовцев, тыщи две.  Поэтому комендатура и шарится.  А ментов целое отделение, они тут всегда борзые были. 
     - Ну, нештяк местечко! – обозлился Бобер. 
     - Не ссы.  Щас потише стало.  Завод загибается, всем насрать…
     Куцый с Сомом всё обдумали заранее.  Заночевали в заброшенной железнодорожной будке.  Утром перебрались в лесок.  Куцый свалил и вернулся к обеду на старом «жигуленке».  За рулем сидел хмурый лысый мужик лет сорока
     – Дядька мой, – представил Куцый. 
     Родственник в друзья набиваться не стал, сидел молчком, не больно, видать, обрадовался племянничку. 
     План действий был такой.  Родственник отвезет Сома, Бобра и Фуфела в заброшенное село, где они и покантуются безопасно пару дней.  Куцый за это время соберет денег, жратвы, одежду, может, документы какие-нибудь сварганит.  Потом все вместе подадутся на поезде в краевой центр, а там уже, как говаривал Сом, у каждого своя дорога.  Бобер, например, собирался ехать домой, в Сибирь, Фуфел – вызвать и ждать родителей, а Сом и Куцый про свои устремления помалкивали. 
     – Ты там на неделю не запади, а то дорвешься до телок и бухалова. . .  Башку отвинчу, – напутствовал Сом друга, когда троица высаживалась из машины на полузаброшенной лесной дороге, которая под конец сделалась совершенно непроезжей для «Жигулей». 
     – Как только, так сразу,– пообещал Куцый.  – Топайте прямо, тут меньше километра осталось. 
     3
     Начальник отделения милиции поселка Индустриальный майор Белоногов в минуты веселого настроения любил говорить своим подчиненным:
     – Вот кто вы такие есть? Пролетарии уголовной промышленности – и больше ничего.  А я, считай, помещик, у меня своя деревня имеется. 
     Начальника звали Петр Петрович, и, хвастаясь своими владениями, он имел в виду Петькину Деревню, откуда, кстати, и был родом. 
     Какого такого Петьку увековечили пращуры, поименовав в его честь населенный пункт, никто уже не помнил.  Стояло когда-то на благодатном берегу огромного озера стойбище аборигенов.  Озеро, узкой горловиной соединяющееся с великой рекой, кормило рыбой, тайга снабжала дичью и всем остальным, что требовалось для неприхотливой жизни. 
     В начале двадцатого века взбаламутили донный ил суда первых переселенцев.  Мужики огляделись: высокий лесистый берег, отлогими песчаными пляжами спускающийся к воде; холодноватый простор над серо-голубой гладью, пропоротой кое-где клыками древних вулканических островов; выступающие из-за водного горизонта прозрачно-синие купола сопок – красота! Но не только в красоте дело.  Лучше места для поселения еще поискать.  А богатства вокруг – только не ленись, прокормишься. 
     Осели, отстроились, обжились.  С аборигенами никакой дележки не случилось, будто век бок о бок проживали. . .  Так и появилась эта самая деревня.  Русско-японскую и первую мировую перестояла, потом революцию, гражданскую.  Впрочем, воевали где-то далеко, здешних меньше зацепило. 
     Всякому лиху вопреки, жили люди, обзаводились хозяйством.  В начале тридцатых образовался животноводческо-рыболовецкий колхоз.  Охотничий промысел само собой. . .  Магазин открылся, клуб, амбулатория. 
     Мед ложкой, конечно, не хлебали.  Власть, она человека в любой щели сумеет ущучить.  Так что и слез было пролито, и без крови не обошлось.  А то еще колонну зэков пригнали, тоже радости добавили.  Потом одну протоку так и прозвали – Колонна.  Да и из самой деревни не один в зэки угодил – время такое настало. . . 
     После Великой Отечественной Петькина Деревня стала уже вовсе и не деревня, а доброе село.  В войну из-за Урала приехал по железной дороге завод, сгрузился с эшелонов и принялся штамповать бомбы при тридцатиградусном морозе прямо под открытым небом.  Так появился поселок Индустриальный.  С Петькиной Деревни проторили туда гравийную дорогу, и превратилась деревня по местным понятиям в важный транспортный узел.  Из разбросанных по берегам озера колхозов везли красную рыбу, обрабатывали на полукустарной фабричке и отправляли продукцию в Индустриальный, на станцию.  И овощи заготавливали, и молоко-мясо, да и пушниной тайга не обделяла.