И.  Сергеев», аккуратно закрываю тетрадку и так же, на цыпочках, покидаю кабинет. 
     То-то мне ещё было надо… Вспомнил! В методкабинет надо зайти.  О чём-то они меня хотели попросить.  Я спускаюсь на этаж ниже и иду к вотчине наших методистов.  Путь мой лежит мимо кабинета экономики, на дверях которого вижу новое объявление.  Оно гласит (большими такими буквами): «Ликвидация задолженностей по экономике – 2-й и 4-й четверг каждого месяца».  Ниже, мелким шрифтом: «Тарифы: «3» (удовл. ) – натур.  продукт (кофе, шоколад, буженина); «4» (хор. ) – оказание услуг (ремонтные и огородные работы); «5» (отл. ) – ювелирные изделия».  А что такого? Я считаю это вполне нормальным.  Не можешь вызубрить, что такое рыночные отношения – вскопай преподавателю участок! А если уж совсем тупой, но с амбициями – купи золотой браслетик! И педагогу приятно – и тебе впредь наука!
     Вот и методкабинет.  Толкаю дверь и тотчас погружаюсь в зримую благодать.  Здесь хорошо! Уютно.  Стены увешаны макраме, на столах – кружевные скатерти, самовар, фарфоровые чашечки и кусочки колотого сахара в расписной сахарнице.  Вдоль стен – шкафы, полки которых уставлены книгами по вязанию, бисероплетению и прочим рукоделиям; немало здесь и кулинарных справочников.  Помню, ещё лет пять назад на тех же полках стояли труды Ушинского, Макаренко, Сухомлинского, пособия по методике преподавания различных дисциплин, стопками лежали журналы.  А потом всё куда девалось.  Да оно и правильно: что в этих макаренках толку? только пыль одна. 
     - Здравствуйте! – говорю я.  – Просили зайти?
     Наши методисты – все трое – одновременно отрываются от вязания, секунду смотрят на меня, видимо, пытаясь вспомнить, кто это перед ними, после чего здороваются в ответ. 
     - Сергей Игнатьич, миленький! – обращается самая пожилая и самая мудрая из наших методистов, Таисия Тихоновна.  – Что-то у нас этот… ну как его?. .  декодер работать перестал.  Снеси его в мастерские к Кочубею, пусть починит! А то в понедельник новый сериал начинается - очень уж посмотреть хочется!
     Таисия Тихоновна умоляюще смотрит на меня.  Раньше она вела в нашем колледже философию.  Её открытые уроки были эталонами для всех молодых и не очень молодых преподавателей.  Особенным успехом пользовались лекции, посвящённые научным доказательствам существования загробного мира, а также занятия с экспериментами по замораживанию воды.  О, я несколько раз ходил на такие! Обычно Таисия Тихоновна брала две пробирки с водой и шептала над ними два разных имени.  Над одной произносила «Мать Тереза», а над другой – «Гитлер».  Потом засовывала эти пробирки в морозильную камеру, а когда вода превращалась в лёд, откалывала по маленькому кусочку и помещала под микроскоп.  Все желающие могли лично убедиться, что кристалл из «воды Матери Терезы» получался симметричным, прозрачным и радующим глаз, а из «гитлеровской воды» – мутным, кривеньким и навевающим неприятные физиологические ассоциации.  Но пару лет назад Таисия Тихоновна перестала проводить подобные демонстрации, а вскоре и вовсе завязала с преподаванием.  Злые языки поговаривали, это потому, что как-то раз условия эксперимента были изменены и вместо привычных имён Таисия Тихоновна громко и отчётливо продекламировала над одной пробиркой имя нашего тогдашнего премьер-министра, а над другой – имя нашей директрисы.  Результат, якобы, был ошеломляющим: ледяные кристаллы в обеих пробирках имели вид замёрзших экскрементов… Впрочем, всё это только слухи, которым я не очень-то верю. 
      - Это без проблем! – говорю я.  – Давайте ваш декодер!
     Беру устройство под мышку и спускаюсь вниз, в подвал.  Там, в учебно-производственных мастерских, как Аид в своём Царстве теней, владычествует Иван Фёдорович. 
     Сейчас он сосредоточенно колдует над чем-то похожим на пояс верности, космический манипулятор и шлем для снятия энцефалограммы.  Кочубей весь в машинном масле, включая кончики пышных усов. 
     - Над чем трудитесь, Иван Фёдорович? – спрашиваю я. 
     Кочубей отрывает взор от своего агрегата. 
     - О, здорово, Игнатьич! – говорит он.  - Глянь-ка, какую штуковину собрал! Пока ещё не придумал название, но, по сути, это – дополнительная пара рук.  Причём, управляемых мыслью! Можно пилить или строгать в две, то есть четыре, руки.  Можно на дерево карабкаться, а руками не держаться! Короче, масса полезных перспектив! И, заметь, никакой электроники – чистая наномеханика! Хочу сегодня в столовую в нём придти – продемонстрировать!
     - Вон оно что! – задумчиво говорю я.  Иван Фёдорович в нашем колледже – прославленный изобретатель.  Кажется, я уже это говорил?. . .  Ну ничего, повторюсь.  Начинал-то он с самодельных станков: денег на станки не было, а детишек обучать слесарному да столярному делу ведь надо.  Вот он и творил.  А теперь чего только не изобретает! Адронный рубанок, самодвижущиеся шахматы на батарейках, электрограбли с дистанционным управлением… Помнится, прошлым летом мышей в мастерских много развелось, так Кочубей изобрёл ультразвуковой отпугиватель грызунов, сокращённо – УО (Г).  Мышей-то он отпугивал, но энергии жрал как все компьютеры колледжа вместе взятые, а ещё у всех, случайно оказавшихся поблизости людей, вызывал самопроизвольное опорожнение мочевого пузыря.  Пришлось от услуг Ивана Фёдоровича в данном вопросе отказаться. 
     - А я вам декодер принёс, - говорю я.  – Методисты попросили посмотреть.  Телевизор смотреть не могут!
     - Ладно, оставь! – говорит Кочубей.  – Доработаю свои манипуляторы и займусь им!
     - Ага, хорошо! – говорю я и покидаю подвал, ибо у меня урок. 
     На лестнице вновь сталкиваюсь со Степанидой Петровной. 
     - Ой, Сергей Игнатьевич! – всплёскивает руками она.  – А чего это вы на пару не торопитесь? Звонок ведь был уже! Я вот ни на минуту не опаздываю! Ой, ну какой у вас сегодня галстук! И как он к этому пиджаку идёт! А руку-то из кармана выньте – некрасиво смотрится: такой мужчина в таком пиджаке – и рука в кармане!
     - А у вас пары сейчас нет? – спрашиваю я, чтобы увести разговор от обсуждения моей одежды. 
     - Да есть! Как нету-то?! Так ведь Марианна-то наша Леопольдовна опять на меня свои дела повесила, вот и задерживаюсь! Ну ничего ж делать не желает! Совсем обленилась!
     По поводу должностных обязанностей Марианны Леопольдовны Степанида Петровна может возмущаться бесконечно, поэтому я аккуратно обхожу её и отправляюсь в свой кабинет. 
     Вторая пара проходит ни шатко ни валко.  Группа – одни девки.  Им про сложность и целесообразность живых организмов слушать совсем не интересно.