Комната потонула во тьме. 
     Света еще некоторое время посидела в темноте на краю кровати, а когда стала клевать носом – прилегла, не раздеваясь.  Едва ее голова коснулась подушки, она уснула. 
     Ее разбудил какой-то звук.  Вроде скрипнула входная дверь, и кто-то вошел в дом.  Или это послышалось ей во сне?
     По комнате прошел сквозняк, мягкий, как бархат, и принес далекий, почти незаметный запах.  Чужой, но вместе с тем такой знакомый.  Запах сразу же исчез, но когда струя ветерка снова проплыла по полу, появился вновь, и Света с уверенностью могла сказать, что знает этот сладкий, как вино, въедливый и навязчивый аромат.  Знает того, кому он принадлежит. 
     «Франк Оливер». 
     По телу прошла дрожь, точно молния ударила ее в голову.  Она мгновенно открыла глаза и уставилась в темноту.  Дождь все еще барабанил по крыше, словно кто-то наверху сыпал пшено, желая покормить голубей.  Деревья за окном шевелили ветками, похожими на иссохшие руки, их тени бродили по занавескам, как потревоженные духи.  Дверь в детскую была отворена, дверной проем утопал во тьме, и Света слышала едва различимые шаги.  Она с уверенностью могла сказать, что они приближались к комнате.  К комнате, в которой находилась она!
     «Нет, этого не может быть! – пронеслась мысль.  – Никто не мог зайти в дом! Я же…». 
     И тут она вспомнила, что перед сном забыла запереть входную дверь.  Она так увлеклась раскладыванием вещей, что не закрыла дверь на замок! А что, если это вор? Маньяк? Он знает, что она здесь, потому и направляется именно в ее комнату.  Света подумала, что, возможно, он следил за ней, когда утром она подъехала к пустому дому.  Он сидел в своей машине или прятался в кустах, но это не важно.  Главное другое – он ждал наступления ночи, чтобы проникнуть в дом и напасть на нее.  А вдруг у него есть нож? Кухонный нож, каким обычно разделывают мясо, с тяжелой рукояткой и большим широким лезвием.  Он идет по коридору, осторожно ступая по половицам, чтобы не создавать шума, а лезвие поблескивает в его руках, как глаза покойника в свете полной луны…
     «Прекрати нести чушь! – оборвала она себя.  Сердце гулко стучало в груди, а язык как будто прилип к нёбу.  Света только сейчас обратила внимание, что все еще прижимает Слоника к себе.  – Маньяк не стал бы брызгаться «Фрэнком Оливером». 
     Теперь Света отчетливо слышала шаги.  Тяжелые шаги, приближающиеся к комнате.  Под чуть заметным запахом духов пахло каким-то химическим раствором.  Быть, может формалин? Крепкий, устоявшийся запах морга, запах покойников.  И Света с ужасом вспомнила, что от Насти пахло именно так, когда ее тело привезли из морга.  И чтобы перебить этот загробный запах, Света брызнула несколько раз на ее платье духами «Франк Оливер». 
     Ее внутренности скрутило, к горлу подступила тошнота.  Она сцепила руки на шее Слоника, словно пыталась задушить мягкую игрушку, и почувствовала сильную боль от того, что ногти впились в кожу.  Ее обоняние будто обострилось, и под вонью химикатов и ароматом духов она угадала еще один запах – запах свежей земли. 
     В дом зашел труп, и, судя по шарканью ног, он был не один.  Света была не просто напугана, она была в ужасе.  Все было не так.  Все! И она никак не могла дать объяснения происходящему.  Дождь стучал по окну, но теперь он не напоминал падающее пшено, звук был такой, словно сотни мертвых пальцев скребли по стеклу.  Бешеный вихрь склонял деревья и завывал у окна.  Так воет ветер в пустых глазницах черепа, вытащенного из земли.  Стены подрагивали от ветра, словно к дому приближался поезд.  Поезд, полный мертвецов…
     «Перестань!» – мысленно приказала себе Света.  Она хотела произнести это вслух, но не смогла – будто бы лишилась дара речи.  Она лежала, точно парализованная, и смотрела на темный провал двери, напоминающий портал в другой мир, из которого приближалось нечто. 
     Света мгновенно все поняла, как человек понимает смысл страшного сна, который только что видел.  Настя, Сергей и Саша вернулись домой.  Света не знала как, не знала почему, но она не сомневалась, что они пришли.  Шаги были уже близко, и, спустя секунды две, в дверном проеме показалась сгорбленная фигура.  Она вошла в комнату, покачиваясь, как язык жуткого колокола.  Следом за ней в двери появилась вторая фигура.  Судя по очертаниям, женская.  Она упиралась о стену рукой, словно ей сложно было идти.  И сейчас Света отчетливо почувствовала трупный запах.  Запах гниющего мяса.  Первая фигура прошла вперед, уступая место своим товарищам, и в детскую вошла третья.  Это явно был ребенок.  Он шаркал ногами по полу и смотрел вниз – так обычно делала Саша, когда была чем-то обижена.  Только движения этой фигуры были какими-то заторможенными. 
     Существа тихо перешептывались, что-то бубнили себе под нос, и комната, казалось, бубнила им в ответ, словно имела собственный рот.  Или будто сотни ртов скрывались в тенях, заполняющих детскую. 
     Свете хотелось закричать, отчаянный крик уже рвался из ее груди, но она все время повторяла себе, что они не должны догадаться о том, что она их видит.  Потому что они не были призраками или духами, их тела не просвечивали стену, а, значит, они были чем-то гораздо опаснее. 
     Яркая вспышка молнии на мгновение озарила комнату электрическим светом, после чего детская снова погрузилась в темноту, как корабль, потонувший в черной бездне.  Но перед Светиными глазами осталось страшное изображение, похожее на фотографию, сделанную извращенным фотографом, который запечатлел на снимке мертвецов, вылезших из своих могил.  Она поймала себя на том, что разум, сам по себе, в панике ищет, как отгородиться от происходящего.  Ищет и не находит.