Зачем тебе все это?. .  Тебе же нужно думать о будущем! О хорошей жизни.  Правильно у нового папы всегда, есть деньги у него же денег-то куры, не клюет, потому, что он умет ими ворочать, или делать из дерма хороший капитал и может наебать какова нибудь лоха.  Потому что такие, как мы и есть лохи, мы для них рабы, и нам можно не платить зарплату по три месяца, или по четыре, а себе набивать полные, толстенькие кошельки и развлекаться с чужими женами.  Конечно какой я ей муж, я муж объелся груш, и такой папа не нужен дочке, зачем он ей?! Он ей не нужен.  Таня ели, ели встает на ноги, вытирая слезы, но они всеровно текут.  – Что же ты такое говоришь папочка, как ты так можешь думать?! Я люблю только тебя, а этого человека я совсем даже не знаю, да, я его видела пару раз, но он для меня некто и он мне не нужен, не как отец, и ни как кто-то другой! И я чего от него не хочу! Пойми, мама полюбила его за красивую жизнь и за большие деньги, а без денег он ей не нужен! И вообще эта не какая не любовь, это полное сумасшествие, и безысходность, от того что она не видит, и поэтому мстит тебе! Но я-то в этом невиновата! Отец ехидно улыбнулся ей и нервно принялся шептать, ей глядя на нее зловещим взглядом прямо в глаза.  – Нет! Твоя мать стерва, и сука! Она, как ползучая змия, жалит мне душу, пытается меня уничтожить, унизить! Ей нравиться купаться в грязных деньгах и пошлой похоти, и трахается с этим грязным ублюдком! Бешено переходит на крик, в психической метаморфозе – Потому, что она блядь!!! Сука!!! Шлюха!!! Курва!!! Шельма!!! Шлефанка поёбанная!!! Ясно тебе!!! И не смей мне лгать тварь!!! Мрась!!! И тут же со всего размаха ударил ее кулаком в живот, а после в нос.  Задыхаясь от сильной боли Таня, хватается за живот руками и падает на колени, и сразу же опрокидывается на пол, на спину от второго удара в нос, из которого уже хлещет кровь, и к тому же она еще ударяется головой об пол, а из ее глаз текут слезы, перемешиваясь с кровью.  Отец продолжает злостно на нее орать, как будь-то в него, вселилось тысяча демонов, а крик его порой переходит на ужасающий хрип с издевательским ехидством.  – А, ты знаешь, как он зарабатывает эти деньги?! Конечно, ты не знаешь, зачем тебе это знать?! Тебе не надо этого знать, это нужно знать твоей матери, но она-то об этом знать не может, потому что наслаждается сладкой жизнью! А он тем временем использует ее и не только ее саму, а он так же использует ее душу и тело, потому что имеет большие деньги, но он зарабатывает их обманным путем, так как он натуральный поганый аферист! Он втаптывает честных, людей в грязь и делает из них бомжей, людей никчемных, у которых нет личности, а точнее они ее потеряли, а он только помог им в этом! А проколись они на обычном говне, из которого он может делать охренные деньги! И он после этого личность?! – Ужасающий возмущается и разбивает об пол фотографию матери в стеклянной раме.  – Но мы, то для него всегда были не кем! Ты думаешь, что он считает твою мать женщиной?! Нет! Он считает ее за бычиную проститутку, с которой можно всегда перетрахнутся! Конечно, ты в этом не виновата, в этом виноват только я, потому что вы все, в конечном счете, заделали из меня ничтожество, и я стал не кем для твоей матери! А он стал для нее почти Богом, так как он подарил ей красивую жизнь, которая полна сексуальных приключений и новых ощущений! А так же он подарил ей много денег, да пускай они грязные, она же об этом не знает! Но только вот, в сущности, он просто пользуется ей, за счет всего этого получает удовольствие! Ты говоришь, что любишь меня, как отца, да возможно это так, но только тогда объясни мне, почему ты позволяешь своей матери, вести себя таким наглым образом! Пойми, она уничтожает, не только меня и тебя, она губит себя, а самое главное, что она разрушает нашу семью! А эта сволочь, как всегда остается не, причем и не думает, что он сволочь, потому, что мы него вши! Понятно?! Насекомые!!!
     В это же момент раздался пронзительный звонок в дверь.  Услышав, его Анатолий, на минуту внезапно замер, но затем подошел к двери, остановился и почему-то стал ждать повторного звонка, он как будь-то, знал, кто находился за дверью.  И он вскоре вновь раздался, и создалось такое пронизывающе ощущение, что он не года не затихнет, потому, что он все звонит и звонит, а потом, но уже начинает, звучать в его голове! А он все думает, стоит ли открывать дверь, как будь-то, в этом, был какой-то смысл.  Таня в это же время достает из кармана, носовой платок и пытается им вытереть нос, из которого течет кровь.  Только она все течет и течет, и капает на пол, а он становится кроваво-красным, а дверной звонок все звонит и звонит, пронизывая своим звуком бесконечное пространство.  Анатолий, наконец, решается открыть дверь своей жене Анне, т. к.  она как не, странно, пришла чуть раньше.  – О боже как же холодно на улице, хотя день сегодня кажется праздничный.  Толик, почему ты так долго не открывал дверь? – Спрашивает, его она, снимая, с себя теплый, синий плащ и вешая его на вешалку, и сняв с ног кожаные, черные сапоги, внимательно смотрит ему в глаза, и вновь спрашивает с волнением.  – У вас что-то случилось?! Но Толик не отвечает ей сразу, а почему-то чешет затылок и беспокойно глядит по сторонам, но все, же вскоре отвечает ей не совсем решительно.  – Что? А нет, ни чего не случилось.  – И снова почему-то замолкает видимо, о чем-то размышляя.  – Кстати я купил тебе подарок.  – Говорит ей он, проходя в большую комнату.  – Подарок? Это интересно… – Удивляется она радостно, следуя за ним.  – А где Таня? Она дома? – Растеряно и с волнением спросила она у него, осматривая комнату.  Но Анатолий опять не отвечает ей сразу, он берет стул и ставит его недалеко от мебельной стенки, и, обернувшись, бегло отвечает, – Таня? Дома.  Она в своей комнате.  Встает на стул, открывает дверку первого ящика, и начинает что-то искать.  – Она, что спит? – Что? А нет.  Не знаю.  – Отвечает ей он, продолжая, искать что-то в ящике.  – Толик ты какой-то странный?- Беспокойно не отрывая взгляда от него.  Кто? Я странный? Нет, я не странный.  Эта ты, какая-та странная! – Вдруг резко и со злостью отвечает ей он.  – А в чем дело? – Все еще не понимает она.  – Так.  Не в чем.  – Снова резко не договаривает Толик, находя что-то в ящике.  – А вот да, нашел.  Сходит со стула и протягивает ей подарок, который, находится в большой упаковочной, картонной коробке.  – На вот открой, это тебе дорогая.  – Грубо предложил он ей.  Она берет коробку из его рук и с интересом, открывает ее.  – Ну-ка, что это даже, очень любопытно?. .  Это, что нижние белье? – Спрашивает она у него с заинтересованным кокетством и игрива, продолжает стрелять глазками, – Это, что намек? А, Толик? Внезапно целует его со страстью в щеку.  Он машинально и с раздражением стирает ее помаду со щеки.  – А на счет намека, ты ошиблась.  – Отрицает он с дикостью в голосе.  Анна даже вздрагивает от неожиданности и снова не понимает его.  – Кстати испанское.  – Добавил, он все так же уходя, от ответа.  – Да, что все-таки происходит, в конце концов?!!! – Возмущается она от негодование, но всеровно нечего не понимает.  – Да, нечего не происходит! Ты может, быть, померяешь?! – Со злостью взрывается он.  – Почему ты кричишь на меня?! – Растеряно вскрикивает она.  – Я не кричу.  – Как ни в чем не бывало, успокаивается он.  – И почему телевизор включен ты же его не сморишь?! – Мельком она замечает она, берет пульт с дивана и выключает его, и выключает его, и бросает пульт снова на диван, – Я не понимаю где Таня, и почему она не встретила меня, не поздравила?! – Все еще пытается достучаться она до него.  – Откуда я знаю! Иди и сходит, и посмотри сама! Я же тебе сказал, что она у себя в комнате! – Снова резко не выдерживает Анатолий.  – Да, что с тобой происходит?! – Почти кричит она на него от не непонимание.  – Да, ровны счетом нечего… – Не совсем спокойно отвечает ей он. 
     Вдруг в этот же момент, в большую комнату входит Таня и непроизвольно садится в кресло.  Анне случайно бросается в глаза, что оби ее губы разбиты в кровь, но она правда уже запеклась, она так, же видит ее заплаканные глаза, которые еще до сих пор не высохли от слез.  Таня рефлекторно роняет на ковер, окровавленный носовой платок, который выпадает у нее из левой руки.  И он сразу же врезается в поле зрение ее матери, а так же отца, который увидев его, вздрагивает и вытирает пот со лба, видимо осознавая, что он натворил, но было уже слишком поздно.  Наступает жуткая тишина, Анна роняет на ковер картонную коробку с нижним бельем с не произвольным оцепенением.