Дрогнули доселе недвижные ресницы, и Изяслав встретился взглядом с двумя бездонными чёрными колодцами глаз.  От неожиданности он отпрянул и замер, недвижный как столб. 
     - Здравствуй, витязь! – сказала женщина.  – Ты нашёл меня. 
     Изяслава поразил этот голос.  Мелодичный, глубокий он заставлял кожу покрываться мурашками, проникал дальше, в самую глубь тела, наполняя сладостной истомой. 
     - Кто… ты? – выдавил витязь. 
     Женщина не ответила.  Она повернулась на бок и приподнялась на локте, слегка согнув одну ногу.  Изгибы её тела были соблазнительно прекрасны. 
     - Твой путь был труден, витязь? – спросила она. 
     Изяслав собрался с духом. 
     - Я убил зверя, - сказал он.  – Гада, что сторожил твою пещеру… Он убил моего коня… Теперь ты свободна!
     В глазах женщины, как показалось Изяславу, мелькнуло нечто похожее на сожаление.  Некоторое время она, не мигая, смотрела ему в глаза, а затем спросила:
     - Ты хочешь меня, витязь?
     Изяслав немного оторопел.  Там, откуда он был родом, женщины, бывало, тоже предлагали себя своим спасителям, но здесь, под каменными сводами, это звучало весьма неожиданно. 
     Женщина на камне повела плечами, и укрывавший её лоскут соскользнул вниз.  Изяслав почувствовал непривычное волнение и сухость во рту.  Взгляд его пал на большие тяжёлые груди, удивительно ровные и округлые, с резко очерченными сосками, скользнул по слегка выпуклому животу и остановился на тёмном треугольнике в месте схождения бёдер.  Тотчас позабыл он усталость и голод, чувствуя, как разливается по телу великое страстное желание.  Дрожащими руками принялся он стягивать с себя рубаху и развязывать пояс. 
     - Люби меня, витязь! – властным и одновременно просящим голосом сказала Спящая, откидываясь на своё каменное ложе.  Изяслав подошёл к ней, и она обвила его торс длинными стройными ногами. 
     Она лежала, закрыв глаза в любовном блаженстве.  А он ласкал её тело, изумляясь бархатистости кожи и вдыхая аромат, ни на что не похожий, но удивительно приятный и так отличающийся от его собственного запаха, запаха застарелого пота, грязи, звериной крови и смерти. 
     В какой-то момент Изяслав понял, что свет, проникающий в пещеру, потускнел.  Повернувшись, он увидел силуэты карликов в проёме пещеры.  Витязь не видел выражений их лиц (или морд?), но в позах корявых, словно грубо вырезанных из дерева тел, читалось насторожённое любопытство.  «Наплевать!» - лениво подумал Изяслав. 
     Их акт любви длился долго, половину вечности.  Наконец он изверг семя в её чрево и тотчас осознал, как сильно, прямо-таки смертельно, он измотан.  Он стоял, опершись рукой о камень, не в силах сдвинуться с места. 
     - А ты силён, витязь! – сказала женщина.  Теперь она полусидела-полулежала, поджав ноги к животу. 
     - Ты так и не назвала своё имя! – напомнил Изяслав. 
     - У меня много имён, - сказала она. 
     - Много… – машинально повторил Изяслав. 
     - Я благодарна тебе, витязь! – сказала Царевна.  – Но желаю, чтобы ты сослужил мне ещё одну, последнюю службу!
     Изяслав устало кивнул.  Ради неё он был готов на всё.  После всех совершённых деяний он не сомневался, что боги благосклонны к нему. 
     - Я голодна, витязь.  Накорми меня! – попросила она. 
     Изяслав усмехнулся уголками губ и развёл руками: у самого со вчерашнего во рту маковой росинки не было. 
     - Накорми меня! – повторила женщина.  – Собой!
     Витязь, недоумевая, поднял на неё глаза и тотчас боковым зрением заметил какое-то движение в сумраке пещеры.  Казалось, что причудливые каменные наросты, покрывавшие стены пещеры, вдруг ожили и устремились к нему.  Твердь заколебалась под ногами.  В поисках опоры Изяслав схватился обеими руками за каменное ложе Спящей, но с ужасом осознал, что глыба раскачивается из стороны в сторону, стремясь вырваться из объятий матушки-земли.  Витязь отшатнулся, запнулся обо что-то толстое и змеящееся, что ранее посчитал корнем неведомого дерева, едва удержал равновесие и, глянув под ноги, увидел в паре шагов свой верный клинок.  Изяслав счёл это добрым предзнаменованием.  Он нагнулся за мечом, поднял его и выпрямился, расправив плечи, прогоняя усталость, готовый к встрече с неведомым… И задохнулся от ужаса. 
     Нечто чудовищное поднималось, вспучивалось, росло подобно тесту, вылезающему из кадушки, подбирало многочисленные членистые ноги… Глыбища, занимавшая большую часть пещеры, та, что похожа на хлебную краюху, была его телом, а продолговатое каменное ложе Спящей Царевны – огромной уродливой головой.  Но было ещё кое-что, противное природе, невыносимое для человеческого разума – сама Спящая.  Её не было.  Не было никакой царевны, охраняемой змеем и ожидающей пробуждения поцелуем отважного витязя - был лишь говорящий нарост на голове чудовища, придаток, имеющий облик прекрасной женщины, приманка для одиноких героев. 
     Руки Изяслава безвольно повисли, меч, бессильно звякнув, упал на каменный пол.  Он даже не пытался сопротивляться, когда мягко, почти нежно, два членистых щупальца обвили его поперёк туловища и подняли в воздух.  Он не проронил ни звука, когда передняя часть безобразной башки страшилища разверзлась в щелеобразную пасть, усеянную по краям жвалами, острыми и изогнутыми, как сабли кочевников-печенегов.  Уста витязя остались сомкнуты, даже когда жвала чудовища перерезали его тело пополам…
      При виде этого зрелища сердца семерых жрецов, притаившихся у входа в пещеру, преисполнились великой радости.  Теперь они знали, что Мать-богиня оплодотворена и вскоре у неё родится сын, а значит у их племени будет новый страж, взамен убитого витязем.  А потом, через много лет, когда Матери понадобится новый супруг… что ж, всегда найдётся герой, искатель подвигов, вдохновлённый легендами о царевне, спящей в хрустальном гробе, стоящем в недрах дикой горы, и охраняемом змеем-гадом да семью карликами. 
     .