Для таких хороших людей не жалко.  Она достала хлеб, выгребая горох, положила все это на лист лопуха, присаживаясь на корточки. 
     — Я резать не умею, — она протянула нож и хлеб женщине.  Мужчина вызывал у нее странное чувство тревоги и смущения. 
     — Наверное, мы тоже должны тебя чем-то угостить… — пробормотал мужчина.  — Но мы ничего с собой не взяли. 
     — Нет, нет! — замахала руками Любка, отказываясь.  — Я не хочу кушать, я поела… там, в поле…
     — А вода? Вода нам не помешает, — решительно произнес мужчина, протягивая Любке свою фляжку. 
     — А вы какой клад нашли? — полюбопытствовала она.  — Который колдун спрятал? Черную книгу?
     Женщина засмеялась, снова переглянувшись с мужчиной, который жевал неторопливо тоненький ломтик. 
     — Много-много колдунов! — усмехнулся мужчина.  — И приставили к кладу страшное чудовище, который охраняет его днем и ночью.  И забирает всех, кто кладу дорог.  Заметь, переживают теперь, как вернуть эту книгу назад. 
     — А зачем тогда они ее закопали? — удивилась Любка, сильно желая взглянуть на клад хоть одним глазком. 
     — Не знаю, наверное, испугались, что сила той книги выйдет наружу, а они не смогут ею управлять. 
     Любка взяла еще один кусочек хлеба, пошулушив гороха, стараясь не сильно показывать свои руки.  Руки грязные, но мыть поздно и негде… У ее новых знакомых руки были такие чистые и белые, как будто они никогда не работали на огороде.  А у женщины ногти еще и длинные, покрытие серебристым лаком, под цвет ее плаща.  Любка рассматривала ее ногти во все глаза. 
     Ясно, что клад ей показывать не собирались…
     Наверное, на него нельзя было посмотреть и не умереть, если его охраняло чудовище.  Обидеться ей и в голову не пришло, и то, что клад достался хорошим людям, только порадовало.  Значит, бояться больше нечего. 
     — А привидения? — по-деловому поинтересовалась Любка.  — Здесь их много!
     — Это выдумка, — не сомневаясь, заверил ее мужчина, немного посолив ей хлеб.  — Я здесь часто бываю, никаких приведений не видел! Приведения живут среди людей одну человеческую жизнь.  Долгую, конечно, до Страшного Суда.  А если было бы не так, то их уже накопилось бы столько, что можно было бы ночью не включать фонари!
     Любка засмеялась, лукаво взглянув на мужчину.  И то правда! И вдруг заметила, что руки у нее совсем не дрожат, ну ни капельки.  Ей стало весело.  Пожалуй, она даже собой гордилась.  Так с нею еще никто не разговаривал.  И не страшно совсем. 
     — Значит, нынче пойдешь в школу? — порадовалась за нее женщина. 
     — Нет, только на будущий год, — Любка снова покраснела, не зная, сказать про школу-интернат, или не говорить пока.  Все же, знают они ее недолго.  — Но я бы хотела, — призналась она с завистью, так некстати вспомнив про Нинку. 
     — Да кто же может запретить учиться, если человек того желает?! — всплеснула руками женщина.  — Пойдешь-пойдешь! — подбодрила ее она. 
     — Пусть только попробуют не взять! — пригрозил мужчина пальцем в небо. 
     — Там кормят, если кто на продленке, и котлетку дают, — помечтала Любка, вспомнив, какие они бывают вкусными.  Мать иногда брала ее с собой в магазин, а по дороге заходили в столовую. 
     — Вот видишь, есть ради чего жить! — согласился мужчина, внезапно приподымаясь. 
     — Любонька, ну-ка спрячься за спину! — посоветовала женщина, смахнув остатки еды, сунув корзинку ей в руки.  И тоже вскочила. 
     Любка перепугалась, прямо на них в вихре, закрученном в смерч, двигалось темное, как облако мрака существо.  Сразу стало тревожно и страшно.  Ничего человеческого в облаке не было, только очертания, в которых она вдруг почувствовала человека, который как будто скрывался где-то внутри этой тьмы, умея обернуться в кого угодно. 
     — Кто это?! — шепотом спросила Любка, испуганно схватив женщину за руку. 
     — Голлем, — ответила женщина, мягко освободив руку и выбрасывая огонь.  — Чудовище, которое охраняет клад, и забирает всех, кто ему дорог.  Теперь он пришел за нами. 
     Любка подумала, а разве кладу не все равно? Наверное, нет, не каждый мог бы взять черную книгу и остаться в здравой памяти.  Многие сходили после с ума.  Так говорили. 
     И на глазах стали происходить удивительные вещи…
     Мужчина вдруг обернулся в волка, а женщина в волчицу, и после этого они набросились на облако.  Борьба между ними завязалась кровавая.  Любка внезапно поняла, что волкам не справиться с тем, чего нет, зубы их клацали и мимо, но есть, если судить по тому, как оно их избивало. 
     Могла ли она бросить своих друзей?!
     С угрожающим криком, Любка бросилась на облако, размахивая корзиной, переборов свой страх. 
     — Убью! — как мать, только громче, возопила она, врезаясь в облако.  — Сунься только, тварь! Сдохни! Сдохни!
     И внезапно почувствовала, как будто ее ударило током.  А сразу за тем, что-то острое воткнулось в лоб.  Но напугать ее этим облако мрака не могло, она бросилась на него снова, вдруг начиная задыхаться — облако лишило ее воздуха.  Любка стерпела и это, чуть позже заметив, что два волка грызут врага.  Два ее новых друга не были людьми, но ей теперь стало без разницы — они умели читать и писать!
     — Уйди! — Любка вытащила из корзины нож, и теперь размахивала им. 
     И вдруг стало темно и больно.  Так больно, словно она уже умерла.  Во лбу, посередине… А еще руки, которые ее держали.  Рук было много.  Ее как будто вынесли из тела.