.  То ли гном раздумывал, доверять ли своему божеству, то ли не мог поверить, что Великий Стаханов советуется с ним по такому важному вопросу. 
     – Конечно, Великий! – наконец взвизгнул карлик, да так громко и пронзительно, что Александр едва не отпрянул от верного слуги, но удержался от этого порыва, решив, что не подобает всемогущему божеству пугаться гномьих воплей.  – О, великий. 
     – Да, это я, – ляпнул старик первое, что пришло на ум, и тут же подумал, что звучит его реплика глупо. 
     Но гном этого не заметил.  Он рухнул на колени перед светочем мирозданья. 
     – Уходи, – продолжил Ромашкин играть бесстрастного бога, обращаясь к Андрею.  – Ты и твои дети свободны.  Почувствуйте милосердие Великого Стаханова. 
     – Да, Великий! Милосердие Великого! – захрипел у ног пенсионера покорный карлик. 
     Медленно поднявшись с пола, Андрей шмыгнул в тоннель, по которому пришел к нему спаситель-Александр, подтолкнул детей в сторону выхода и уже почти скрылся во тьме, как вдруг карабин в руках гнома щёлкнул, и тот пробасил:
     – Великий Стаханов ещё не помолился за души детей.  Они останутся здесь. 
     Андрей бросил на Ромашкина затравленный взгляд, но «живой бог», казалось, был совершенно спокоен. 
     – Иди один, – просипел Петрович, поглядывая на злобно ощерившегося гнома, – Дети останутся. 
      Захаров послушно отступил в тёмный коридор, а Великий Стаханов обернулся к своему фанатичному почитателю. 
     – Молитва.  Простите, Великий, я про неё совсем забыл. . . 
     – Да, молитва. . .  Вы на верном пути.  Но нужно копать ещё усерднее.  Надо молиться за новые штольни. . .  Молишься ли ты? – как можно торжественней спросил Ромашкин у бьющего поклоны гнома. 
     – Конечно, о, Великий! – отозвался откуда-то снизу коротышка. 
     Турист удовлетворённо хмыкнул.  Как только безрассудная идея выдать себя за Стаханова была успешно воплощена в жизнь, в памяти воскрес эпизод из «Одиссеи», когда хитрый царь Итаки заговаривал зубы здоровенному циклопу.  Конечно, карлик с ружьем не был похож на циклопа, но мысль подчинить доверчивого гнома своей воли показалась интересной. 
     – А считать ты умеешь?
     – До десяти! – взвизгнул землекоп, спешащий обрадовать своего благодетеля познаниями в арифметике. 
     – Тогда, – Александр на мгновение замер, прикидывая как бы получше сформулировать команду, – досчитай до десяти десять раз, потом ещё десять раз и ещё десять.  Когда досчитаешь – открой глаза.  Тебя будет ждать сюрприз. . .  Выполняй. 
     Карлик тут же рухнул в пыль, зажмурился и принялся громко, нараспев проговаривать:
     – Один, ещё один, ещё-ещё один, четыре, ещё четыре. . . 
     Когда коротышка досчитал до «ещё-ещё девяти», Александр развернулся к нему спиной и подтолкнул детей к выходу.  Несколько минут они петляли по узким коридорам, и Ромашкин дважды чуть было не зацепился головой о потушенные масляные лампы.  Но, наконец, туристы оказались в широком коридоре, по которому Александр в компании Лешего пришел в убежище гномов.  Именно в этот момент эхо выплюнуло из пещерной утробы вопль любителя арифметики. 
     – Рановато что-то. . .  – буркнул себе под нос Ромашкин и ускорил шаг. 
     В темном аппендиксе тоннеля, где Великий Стаханов оставил молиться своего верного почитателя, брызжа слюной, вопил что-то нечленораздельное разгневанный прораб Сергей.  С благостной улыбкой гном-охранник отвечал ему:
     – Стаханов! Брат Сергей, Стаханов вернулся! Великий сказал, что мы на верном пути.  Он… Он… Он велел копать ещё усерднее!. . 
     – А дети, – не скрывая раздражения, бросил в ответ прораб.  – Где дети, брат?
     – Ушли с Великим Стахановым. 
     Во взгляде Сергея полыхнула ярость:
     – Твою лопату! Как он выглядел этот твой Стаханов?
     – Высокий… – с благоговейным трепетом пролепетал гном, – старый и мудрый. 
     – С усами?
     Гном закивал. 
     – Это же тот старик из автобуса! Твою лопату!
     – Не ругайся, брат Сергей.  Великий Стаханов может покарать тебя за сквернословие. 
     – Эт-то, – Сергей чеканил каждый слог, – не Ста-ха-нов!
     – Ты же сам говорил нам, брат Сергей, что Стаханов может менять обличья. 
     – Твою лопату! – вновь выругался прораб.  – Собирай всех, надо догнать этих… этих…
     Он в бессильной злобе махнул рукой в сторону тоннеля, по которому пятью минутами ранее ушли туристы. 
     – Собирай всех, я тебе говорю!
     
     * * *
     
     Затхлые катакомбы гномьего убежища остались позади.  Андрей жадно хватал ртом дурманящий лесной воздух, зарывался лицом в траву, чувствуя на коже прохладные капли предутренней росы.  Он выбрался! Сумел перехитрить конвоиров и спасся.  Теперь нужно найти тропку через лес, о которой говорил Леший, и бежать за помощью.  Поднявшись во весь рост, Захаров оглядел поляну, скудно освещённую лучами выползающего из-за горизонта солнца.  Он надеялся увидеть ведущую через луг тропу, но ромашковый океан, колышущийся под порывами ветра, был однороден.