Вадим заприметил место, где густой лес отступал от просёлочной дороги достаточно, чтобы вместить свой автомобиль.
Убедившись, что его «форд» не помешает проезду, он выключил двигатель.
Наконец, спустя два часа езды в салоне воцарилась тишина, нарушаемая лишь ненавязчивым треском остывающего глушителя.
Вечер наступал, солнечные лучи, приобретавшие красноватый оттенок, косо падали на стволы вековых сосен, теснящихся друг к другу, словно могучие деревья противились всякому посягательству на вторжение, пусть даже и света. В приоткрытое окно просачивался ветерок, приятно обдувавший чуть влажный от пота лоб.
У Вадима не возникало тревоги относительно позднего выезда – судя по навигатору, от просёлочной дороги до озера его отделяло полчаса ходьбы, от силы сорок пять минут, если останавливаться ради нескольких фотографий для соцсетей. Наоборот, он испытывал приятное возбуждение. Он не сомневался, что успеет до наступления темноты разбить палатку и развести огонь, а проступающие первые звёзды, под которыми он приготовит сосиски на огне, лишь добавят атмосферы.
Вадим вышел из салона, отметив свежесть воздуха, не идущей ни в какое сравнение с июльским маревом мегаполиса, обошёл автомобиль и поднял с пассажирского сиденья походный рюкзак. Водрузив его на плечи, он не ощутил тяжести, так как взял с собой лишь всё необходимое для одной единственной ночи на берегу озера. А уже завтра он отправится на другой конец света, практически в другой мир. С этой мыслью он запер автомобиль и двинулся по пожухлой невысокой траве, растянувшейся блёклой полоской между дорогой и лесом.
Не пройдя и пяти метров, Вадим остановился, не понимая, почему. Он запрокинул голову, казалось, исполинские деревья нависают над ним, закрывая небо. Былая решимость начала тускнеть. Вадим неожиданно для себя почувствовал лёгкую тревогу. Она, словно датчик пожарной сигнализации в другом конце размашистого дома, изо всех сил пыталась обратить на себя внимание.
Он обернулся на свой автомобиль. «Форд» блестел под заходящим солнцем, отбрасывая длинную тень. Но вернуться сейчас, проделав столь длинный путь, когда до озера каких-то тридцать минут, наивно и глупо. Да и с чего вдруг у него возникло такое желание.
***
Проснувшись накануне утром, Вадим Вавинов приступил к сбору чемодана. Поначалу он приготовил два – разложил их открытыми прямо на незаправленной постели в спальне. Но спустя четверть часа, когда почти все вещи были собраны, Вадим понял, что второй не понадобится. Он стоял перед кроватью, уставившись на второй пустой чемодан, и в голову начали приходить мысли о Лере. А вдруг, она права, и я действительно поторопился, думал он. Но Вадим привык действовать решительно, потому как был убеждён, что остановка всегда находится на полпути к отступлению.
К тому же, Вадим грезил о переезде в тропический климат ещё со школьных лет. Уже в свои пятнадцать он любил повторять, что бросит всё и переедет на Кубу, где будет заниматься ремонтом лодок, а по вечерам любоваться закатами из бара на берегу океана. Со стаканчиком Куба либре, само собой.
И вот, когда Вадиму через пару месяцев исполнится двадцать семь (ему до сих пор сложно поверить, что скоро минует отметку в тридцать лет), у него забронирован билет до Бангкока, где его ждёт уютный двухэтажный домик с собственным пляжем. Он проплатил аренду за три месяца вперёд, а дальше посмотрит – возможно, осядет в нём, а может и переедет куда-то ещё. Зачем загадывать – перспектива выбора куда притягательнее.
Позже, за обедом в кафе неподалёку от дома, где он оказался единственным посетителем, Вадим, ожидая в плетёном кресле, когда его рассчитают, просматривал фотографии друзей в новостной ленте Фэйсбука. Как и подобало летнему сезону, в основном на фотографиях на фоне пляжей и пальм красовались в неестественных позах девушки в бикини. Но тут внимание привлекла фотография бывшего одноклассника, Романа, с кем Вадим хорошо общался в школе, и, как это часто бывает, видел которого в последний раз на праздновании выпускного.
На снимке Роман запечатлел себя на фоне лесной речушки, протекавшей среди тёмных от влаги валунов, поросших мхом. В комментарии Роман подписал, что снимок сделан в Карелии, где он как неделю пребывает в составе экспедиции. Фотография была простой, и в то же время заставила Вадима задуматься; Он не особо испытывал тягу к природе – в детстве ему хватило двух поездок в палаточные лагеря, где он становился любимчиком комаров, а невозможность принять горячий душ и вовсе сводила с ума. Но не затоскует ли он по природе России, спустя несколько месяцев среди тропиков.
Не ожидая от самого себя подобных действий, Вадим, вернувшись в квартиру, перенёс дату вылета на следующий день, (пришлось доплатить 40 евро). Он извлёк из чемодана сложенный рюкзак и принялся заполнять его вещами, которые должны были остаться в его квартире-студии. Саму же квартиру через четыре дня займут его друзья Лиза и Олег (они же позаботились бы о его «форде»).
***
Стоя на выжженной траве перед границей леса, Вадим вспоминает, как изменил дату вылета, как впопыхах собрал рюкзак, как едва не уехал без палатки, (что наверняка бы и сделал, не наткнись на неё перед самым выходом, когда полез в шкаф за кроссовками). Он сел в машину и запустил в телефоне навигатор, где за пару сотен километров почти сразу нашёл озеро посреди леса, о котором никогда ранее и не слышал. Он нашёл его почти что… интуитивно, – именно такое слово возникло у него в голове.
Вадим остановился перед лесом, потому что до этого действовал в некоем трансе, и его это испугало.
– Какая-то глупость, – попытался возразить он собственным измышлениям, переминаясь с ноги на ногу, но в голосе не слышалось уверенности.
Вероятно, дабы доказать себе, что не боится, особенно, если учесть, что страх этот иррационален, а может, подталкиваемый обидой на Леру, он двинулся дальше, погрузившись в лес.
Внезапно его окутала тишина, Вадиму на мгновение показалось, будто у него заложило уши, но он продолжал слышать, хоть и отзывавшиеся шорохом из-за усыпавшей хвои землю, свои шаги, а также собственное дыхание. Но стоило Вадиму застыть на месте и затаить дыхание, его тут же обволакивала тишина – ни щебетания птиц, ни стрёкота насекомых, ни шелеста деревьев. Словно он переступил незримую границу, и очутился в совершенно иной среде. Это ощущение подкрепляло и то, что уже шагов через десять температура воздуха явственно упала. Вадим подумал достать из рюкзака кардиган, однако решил дать телу возможность привыкнуть к резкой смене температур.
Ландшафт оказался на редкость лишённым всяческого разнообразия, и надежда, что это изменится, стремительно меркла. Земля представляла собой ровную поверхность без холмиков и возвышенностей, её покрывал толстый слой опавших иголок, делавший землю непригодной для мелкой растительности. Лишь изредка где-то проглядывали гребни папоротников, но выглядели они так, словно их вид вот-вот прекратит существование.
Лес создавал ассоциацию, словно два зеркала поставили напротив друг друга; в просветах между одинаковыми на вид соснами, виднелись другие, в их просветах следующие, и так далее. Вадим во Фракталье, – попробовал развеселить себя Вадим, но тщетно. Он обернулся назад и поразился тому, что дорога уже скрылась за массивом деревьев. Будь он хоть малость предрасположен к клаустрофобии, сейчас бы точно пришлось бороться с захлёстывающим приступом.
Без всякого предупреждения на Вадима накатила тоска, не беспричинная, учитывая монотонный пейзаж, но столь внезапное её появление обескураживало, ему показалось, что все положительные эмоции разом вытянуло из него, как магнитом. Он шёл на автомате в полной растерянности, стараясь не прислушиваться к чувствам.
***
Через пятнадцать минут Вадим остановился. Ему приходилось ходить зигзагами, так как стали появляться заваленные деревья. Он уже не мёрз, напротив, чувствовал, как намокла рубашка на спине. Вадим снял рюкзак и вытащил одну из бутылок воды, купленных им в одноэтажном сельском магазине, там же он прихватил упаковку сосисок, булок из белого хлеба, спички, набор шампуров (с собой он взял лишь один, а остальные оставил в машине) и журнал «ТВ парк», который понадобится для разжигания костра.
Он жадно присосался к горлышку бутылки, наблюдая в промежутках скудных крон фиолетовое вечернее небо, вот-вот готовое показать первые звёзды, а когда опустил голову, в метрах тридцати от него что-то привлекло внимание. Глаза Вадима устали из-за сгущающегося сумрака, пришлось прищуриться. На завалившемся стволе дерева возвышалась фигура.
