Александр Тихонов
     Memento mori
     
     
     Не пылит дорога,
     Не дрожат листы…
     Подожди немного,
     Отдохнешь и ты. 
     М. Ю.  Лермонтов
     
     
     Вы уверены, что знаете о смерти всё? Уверены?
     Где та грань, за которой уверенность переходит в самоуверенность, а знание подменяется догадками?
     Вы знаете, каково это – умереть? Киваете головой, говорите, мол, знаете. 
     Ну да, конечно! Вы же бесстрашные сталкеры, чьи тела помнят десятки имплантов.  Вы видели смерть воочию не единожды.  Но разве дано вам понять, что такое смерть и как может в одночасье перемениться отношение к ней?
     Вот уже пять с лишним лет я пытаюсь понять, что есть смерть – гибель физической оболочки или смерть разума.  Если речь о прекращении жизнедеятельности организма, то я давно мёртв.  Хотел бы я так считать, но, покуда разум мой жив, я не смею говорить о смерти. 
     Когда-то я был таким же, как и вы – самоуверенным искателем приключений.  Меня тянуло всё дальше в пустоши.  Приятная тяжесть оружия, ценные находки. . .  Я снова и снова жал на спусковой крючок импульсной винтовки, отправляя к праотцам вставших на моем пути сталтехов. 
     Я был сталкером, и каждый в Пятизонье знал мое имя.  Лучший из лучших – легендарный Скоба!
     Но незавидна участь тех, кого удача вознесла на пьедестал, ибо каждый из них однажды падёт вниз и там, в грязи и мерзости, будет одинок и жалок.  В прошлом герой галдящей толпы, а в настоящем - ещё один калека. 
     Но я вновь и вновь отправлялся в далекие рейды, заигрывал со смертью, и чертовка-смерть отвечала мне взаимностью.  Пули свистели у самого виска, горящие автоны рассыпались предо мной, но смерть не спешила забирать очередную жертву.  И я упивался собственной везучестью. 
     Любимец фортуны.  Сталкер Скоба был тем, о ком говорят с придыханием, в чьей постели всегда будет хорошенькая женщина, а в кармане не переведутся деньги.  Я был героем.  Богом в глазах молодых недоумков, решивших попытать счастья в этом аду. 
     Я не молился ни одному из известных богов, не носил обереги.  Верил лишь в себя и только себе доверял.  Но когда плазменные гранаты выжигали воздух в нескольких метрах от моей позиции, страх брал за горло бесшабашного сталкера и не отпускал до исхода боя. 
     Смерть – вот единственное, чего я боялся.  Точнее, не так – боялся неизвестности, которая ждала бы меня, рухни я, срезанный пулей. 
     Лучше бы так и случилось…
     Но выживал снова и снова, а смерть обнимала всё крепче… И я устал бояться гибели.  Перегорел. 
     Когда осенью пятьдесят восьмого года за мной начали охотиться адепты Ордена, я лез на рожон, уверенный, что и в этот раз пули меня не возьмут. 
     Поразительно, как ощущение собственной везучести играет с тобой злую шутку. 
     Выстрел, падение… гибель. . . 
     
     На дворе был конец октября.  Сырой, промозглый.  С неба цвета машинного масла лил липкий, жирный дождь.  Мёртвый дождь мёртвых облаков.  Поутру заросли автонов покрывались тонким слоем инея, а лужицы буро-ржавого оттенка подмораживало. 
     Погоня длилась двое суток.  Загонщики, на роль коих судьба избрала боевиков Ордена, устали.  Устал и я – преследуемая ими добыча. 
     Изворотливый «трофей» поскальзывался, падал, поднимался и снова бежал. 
     Плазменная винтовка оказалась слишком тяжела, и её пришлось бросить, равно как и рюкзак с найденными вещицами.  Запутывая следы, я несколько километров брёл по колено в грязной, ржавой воде, чувствуя, как ступни сводит от холода. 
     Без толку! Воинов Ордена вёл опытный проводник, ещё более удачливый и умный, чем я. 
     
     В лощине, возле проржавевшего остова БМП, он остановил отряд, долго рассматривал следы, а потом сообщил:
     - Здесь он упал, ушиб правую руку.  Затем сбросил рюкзак и пошел дальше. 
     - Как узнал, следопыт ты наш? – один из провожатых глядел через плечо проводника на поломанные отростки автонов, между которыми явственно различался след тяжелого ботинка. 
     - Это просто, – проводник указал на след.  – Чем больше вес и нагрузка, тем глубже следы.  Чем сильнее травма, тем они менее ровные и уверенные.  А вот тут остался след от налокотника, и я предположил, что в этом месте он поскользнулся и упал.  Рюкзак… тут совсем просто.  Вон там его рюкзак лежит, в зарослях.  Я даже отсюда вижу. 
     - А то, что ушиб руку, ты как узнал?
     - Опыт.  – Проводник улыбнулся.  – К тому же… я нашего друга как облупленного знаю. 
     
     Они гнались за мной - бойцы Ордена, коему я когда-то оказал неоценимую услугу, и проводник, которого я считал своим наставником, учителем.  И всё же, забыв про былое, этот отряд полевой инквизиции шел по следу, с каждой минутой сокращая дистанцию. 
     У протоки они задержались на полтора часа, вступив в бой с двумя сталтехами, которых я аккуратно вывел на преследователей.  Сначала датчик на моем запястье регистрировал десять объектов – восьмерых сталкеров и двоих «железяк», а уже через десять минут поголовье боевиков Ордена начало стремительно сокращаться.  Через протоку их перебралось пятеро, включая проводника. 
     Воодушевлённый произошедшей потасовкой, я попытался повторить свой маленький фокус, но чуть было не попал под раздачу здоровенного механоида с циклопических размеров лазерной установкой поверх танкового шасси.  Именно в этот момент я пожалел, что выбросил плазменное ружье.  В итоге пришлось ретироваться.