Волшебной воды. 
     Ваня и Машенька всплыли у самого берега.  Плавно и тихо.  Не нарушив покоя природы.  Словно единый живой организм.  В жарких сладких объятиях и в поцелуе.  Душа! Одно сердце на всех. 
      - Я дышу тобой, милый, - сказала она. 
      - Я дышу!
      - А иначе… Нет смысла дышать. 
      - Это счастье?
      - Нет.  Жизнь.  И другой просто нет. 
      - Просто нет.  И не будет. 
      - Всегда. 
      - Навсегда.  Её имя… Любовь!
     Кудрявые ветки акации свисали над ними, когда они нежились под ранним утренним солнышком после купания.  Золотая лужайка скрывала их неуловимые ласки от стайки задиристых маленьких птичек, которая бойко кружила, резвилась, звенела над Ваней и Машей, сгорая от зависти и любопытства. 
     Поспела клубника.  Посыпались ландыши и незабудки.  Влюблённые упивались дарами природы.  Сам Батюшка Лес радостно хохотал, наблюдая за этим.  Батюшка был доволен.  И все Его дети, конечно же знали… О расположении Батюшки… К людям. 
      - Было здорово, Лучик! Пора, - шепнула она, поднимаясь с примятой травы. 
      - Впереди целый день.  С добрым утром, родная!
     Тропинка вела по лохматому тёмному ельнику, всюду рос папоротник и колючий шиповник.  Ногам было очень легко, ступать мягко, холодную землю надёжно скрывала сухая хвоя. 
      - Я люблю это место, - сказала Маша Ивану.  – Ты слышишь, как здесь звенит воздух? Словно тысячи маленьких радостных колоколов – колокольчиков, будто повсюду.  Ах, какой здесь особенный воздух! Прозрачный.  Мне кажется, я вижу весь лес насквозь.  И тебя.  И себя.  И ещё… Что- то… Да.  Да, то самое сердце, которое нам.  Одно сердце на всех!
     Он вёл её за руку, словно ребёнка. 
      - Ты красавица, Машенька.  Ты – это всё! Остальное живёт только лишь для того, чтобы ты была счастлива.  Крошка.  Ему больше незачем жить. 
     Тропинку перебежала маленькая зверушка.  Вскарабкалась проворно на ёлочку, разместилась там, на толстой выгнутой ветке.  Не высоко.  Прямо на уровне человеческих глаз.  И захлопала лапками, словно приветствуя старых знакомцев. 
      - Лялька! Лялька! Смотри, Ваня – Лялька, - воскликнула весело Маша. 
      - Наша белочка, Солнышко, Машенька… Будто ждала.  Ах, какая лапулька!
      - И не просто ждала.  Я же вижу… Скучала! Малышка.  Давай подойдём?
      - У меня для неё даже кое-что есть, - загадочно произнёс муж. 
     Подмигнул и полез в карман джинсов. 
      - Да это орешки! Лесные орешки, ещё с прошлой осени.  Ванечка, милый, какой же ты всё-таки… Чудо! Специально ведь нёс для неё.  Даже мне ничего не сказал.  Мой молчушка. 
     Едва касаясь, игриво, почти не заметно, девушка поцеловала его прямо в губы, погладила по голове и могучим плечам, опустила стыдливо глаза. 
      - Промокли вот только.  Немного, - с досадой буркнул мужчина. 
      - Стали мягче, родной.  Ляльке точно понравятся.  Ну…
     Она взяла несколько штучек с ладони Ивана, подошла к стволу ёлки, протянула гостинец зверьку.  Белочка вмиг оживилась, завиляла хвостом, растопырила носик, лизнула Машину руку, разместилась на ветке трапезничать.  Молодая хозяюшка.  Рыжая шалунишка. 
      - Лялька… Лялечка… Ля-ля, - шептала Машенька, смело играя своим тонким пальчиком с ушками, хвостиком и мокрым носиком белочки. 
      Ваня гладил жену по спине, широко улыбаясь.  Так мило!
      - Знаешь, когда-то очень давно, ещё в прошлой жизни, до леса, я думала, будто все белки на свете живут только в клетках.  Крутят всё время колёса.  Смешно? – Спросила Машенька Ваню.