Она сняла постельное белье, пропахшее какими-то мазями, скорее всего от радикулита, и отнесла в прачечную.  Сменила полотенца в ванной.  Заглянула в унитаз, насыпала в него хлорки и брезгливо смыла.  Старый пылесос загудел, нехотя засасывая грязь с ковра.  В торшере перегорела лампочка.  Маленький паучок свил паутину под потолком.  Джин посмотрела на него и решила сохранить ему жизнь.  Если кого-то это волнует, то пусть сами размазывают его о стену тапкой или газетой «таймс».  Джин заглянула в выдвижные ящики.  Нет.  Эта парочка ничего не оставила на память.  Больше.  Они даже присвоили себе полотенца из ванной.  Ну, да ладно.  Пусть это останется на их совести.  Так же, как многие вещи, которые оставляют некоторые рассеянные постояльцы.  Журналы «Хастлер».  Частные фотографии.  Записки типа: любимому Джо от Эдди.  Прокладки.  Накладные груди.  Надувные лифчики.  Одна парочка оставила как-то даже набор фалоимитаторов.  Кассеты с порно.  Обручальные кольца, которые кто-то, по-видимому, впопыхах прятал под подушки.  Именные зажигалки.  Шариковые ручки.  Нижнее белье, с надписями «целовать сюда» или «снимать вниз».  Однажды Джин нашла пакетик с марихуаной, и отец долго не мог понять, почему его дочь разговаривает на кухне с мертвой курицей.  Вспомнив об этом, Джин рассмеялась.  Она закрыла номер и вышла на улицу.  Приглянувшийся ей чернокожий парень, сидел на деревянных ступеньках, листая какую-то книгу. 
     
     - Уже закончили? – спросила его Джин. 
     
     Джордан вопросительно посмотрел на нее. 
     
     - Ну… – смутилась Джин, пытаясь изобразить половой акт. 
     - Дура, что ли?! – обиделся Джордан.  – Левий мой отец. 
     - А! Так вы не…
     
     Они посмотрели друг на друга и рассмеялись.  Джордан достал пачку сигарет и закурил.  Джин покосилась на окна конторы, убедилась, что отца там нет, села рядом и спросила сигарету. 
     
     - Тебя как зовут? – спросила она, пытаясь пустить несколько колец. 
     - Джордан. 
     - А имя?
     - Это и есть имя. 
     - Что, отец поклонник баскетбола?
     - Немного. 
     - Мой тоже, – Джин вздохнула и протянула руку.  – Я Джин. 
     
     Джордан улыбнулся. 
     
     - Джин это типа тот, кто сидит в лампе, или типа Джинджер?
     - А как бы ты хотел?
     
     Джордан смерил ее снисходительным взглядом. 
     
     - Что?
     - Ничего. 
     - Тогда не смотри на меня так. 
     - Как?
     - Как будто я все еще ребенок!
     - А разве нет?
     - Нет, – Джин отвернулась, беспечно глядя, как красное солнце садится за горизонтом.  – Я, между прочим, уже дважды занималась сексом. 
     - Одна или с мужчиной?
     - Конечно с мужчиной, – она недовольно фыркнула.  – С двумя.  Разными. 
     - Думала, что они заберут тебя отсюда?
     - С чего ты взял?
     - А это не так?
     - Нет, – Джин посмотрела на Джордона и шмыгнула носом.  – Ну, если только чуть-чуть. 
     - А у меня никогда не было дома. 
     - Совсем?
     - Совсем. 
     - Такого не бывает. 
     - Откуда тебе знать, что бывает, а что нет?
     - У всех есть дом. 
     - Тогда мой это вон тот седан.  Как себя помню, мы с отцом куда-то едем и едем. 
     - Твой отец проповедник?
     - Можно и так сказать. 
     - Наверно, это здорово.  Я имею в виду, все время куда-то ехать. 
     - Не знаю.  Иногда мы останавливались у дяди Рема, и мне нравилось думать, что это и есть наш дом. 
     - А твоя мать?
     - Я не знал ее. 
     - Я тоже не знала свою мать.