Доктор Хартвигсен не смог выяснить причину твоей болезни.  Доктор тем не менее настаивает на том, чтобы ты поменьше уединялась. . . 
     
     Священника вдруг охватило дикое желание схватить Кристину.  Оно было навеяно запахом какой-то цветущей травы, а может, и он испугался этого, может оно от двойника, который был недоступен. 
     
     Священника пробил обильный пот.  Он уже кружился с Кристиной в азартном танце, прижимался к ней своими чреслами, соединялся с ней в земном экстазе.  Но в мыслях, в мыслях. 
     
     . . . Он отстранился от полета фантазии, как от дурмана, навеянного лесом.  Он повернулся к ней и посмотрел на нее вопрошающе.  Она поняла это по своему. 
     
     -А Вы, господин священник, разве не знаете, что со мной? Не знаете, кто приходит ночами ко мне? Смотрит в окна, трется о стены, и трогает вещи.  трогает меня.  При этом он молчит и прячет лицо.  У меня сковывает все тело, я не могу пошевелиться.  И я засыпаю в его присутствии, в его объятиях.  Утром просыпаюсь - его нет.  Но будто нет и меня.  Будто меня унес он с собой, - она пристально посмотрела на священника.  Тот смущенно опустил глаза, и стоял как нашкодивший мальчуган. 
     
     -Он прикасается так же нежно, как Вы, - продолжала Кристина.  - Потому что это Вы.  Вы! Черт возьми! Зачем вы издеваетесь надо мной? Позавчера ночью вы стучали в двери, фру Паулина испугалась.  Но вы умоляли открыть и я вышла к Вам.  Вы поманили за собой.  Я шла за вами, пока вы не привели меня на кладбище.  Зачем Вам это? Меня не прельщает ночное кладбище.  Вы не откликнулись на мой зов и я ушла.  Но вы стали преследовать меня.  Мне было страшно, вы понимаете.  Я не знаю, что Вы хотите.  Я убежала, успела закрыть засов.  Мы всю ночь прятались за окнами.  А Вы еще долго ходили вокруг дома. . .  А теперь вы спросите, что со мной? Да?
     
     Священник помрачнел.  Он впервые это слышал.  «Она стала жертвой инкуба, - подумал священник.  -он приходил сначала ко мне, но что-то его остановило.  И теперь он убивает и совращает в моем обличье.  Какой я слепец! Вот причина ее недуга и худобы.  Я же предчувствовал это на похоронах матери.  И ничего не предпринял.  Не предупредил никого.  Но меня признали бы скорее сумасшедшим.  А мои молитвы?»
     
     Кристина трясла священника и что-то выпытывала у него.  А он стоял как каменный.  «Нет, я не оставлю эту девочку одну.  Я погибну вместе с ней.  Но спасу эту невинную душу.  Но я ведь и сам заблудился.  Я одновременно спасаю и совращаю.  Евангельские изречения в моей голове путаются с каким-то другим языком.  Бред.  Все это бред». 
     
     Священник обернулся к Кристине.  Она лежала в траве и содрогались от рыданий ее плечи.  Что мог он сделать? Как поздно ему открылась створка истины.  Но сколько еще закрытых створок.  Тем временем неслись по небу ядовитые тучи и вот-вот должны были разразиться дождем. 
     
     Священник поднял Кристину на руки, она прижалась головой к его груди и молчала, даже не поправляя волосы, что закрыли ее лицо и рассыпались по его плечам. 
     
     Священник долго нес ее по лесным трущобам.  Он ушел с тропы, чтобы стать незаметным для не прошенного взгляда. 
     
     В гостиной он разжег камин, расстелил теплую пахучую шкуру медведя и раздел Кристину донага.  Инесса принесла портняжную иглу.