Но оставить вожделенную добычу оказалось непросто. 
     Недовольно пища, многоножки возвращались.  Почти все были забрызганы кровью, почти все участвовали в жестокой резне. 
     В тот самый момент, когда чудовище вновь встретилось с Дезире, когда узнало в ней свою спасительницу, в нем проснулось нечто задавленное много лет назад.  Наверное, это можно было назвать человеческим началом - уничтоженным, замещенным примитивными животными инстинктами и элементарными командами повиновения.  Именно эти команды стали основой мышления для новой сущности - заменой воли и личности.  Но более некому было давать инструкции, некому ставить четкие цели, некому контролировать процесс их выполнения.  В итоге, результат давнего эксперимента, до этого работающий в штатном режиме, дал сбой. 
     Вырванный из кошмарных лабиринтов чуждого разума, человек сумел вновь осознать себя тем, кем был рожден.  Сумел не сойти с ума и сделать единственное, на что еще был способен.  Он не желал для себя подобного существования, не желал большей крови.  Некогда лелеемая месть давно истлела. 
     Все дальнейшее произошло само собой.  Человек отдал всего один приказ.  Перед тем как покинуть операторную, многоножки создали все условия, для того чтобы электрогенератор завода начал работать на пике своих возможностей.  Этот режим вел к саморазрушению.  Включение сирены свидетельствовало о том, что генератор пошел вразнос.  Обратной дороги не было. 
     Каким образом мелким тварям удалось обойти все системы блокировок и дублирующие контура безопасности - знал лишь тот, кто находился в теле безобразного чудовища.  Он держался до последнего, не давая зверю вновь взять верх.  Плотная завеса искусственно вложенного разума колыхалась на грани сознания.  Она давила, корчилась, пыталась вернуть утраченное.  Человек победил.  Уже спустя несколько минут завод превратился в заполненную раскаленной смертью жаровню. 
     Чудовище и человек умерли одновременно, даже не успев осознать: была ли в том победа или поражение. 
     
     * * *
     
     Минуты промедления и отдыха, проведенные у ворот завода, обернулись большой бедой.  Начнись эвакуация раненых сразу, не дай люди себе расслабиться, уйди дальше от злополучных стен – было бы возможно сохранить больше жизней.  Многие из выживших не отдавали себе отчета в происходящем.  Мысль, что злоключения могут лишь начинаться, настойчиво прогонялась.  Нужна контратака, надо вновь почувствовать себя на коне – доказать собственное превосходство над жестокими тварями. 
     Кого-то взрыв застал лежащим в относительно безопасном удалении, кого-то еще в пути – пригнувшегося, с заплетающимися ногами, а кто-то принял ударную волну и слепящее пламя, находясь у самых стен. 
     Из последних не выжил никто.  Они даже ничего не почувствовали.  Яркая вспышка – ничего более.  Сдетонировавшие от взрыва генератора кристаллы породили огненный смерч, ненадолго вырвавшийся из завода.  Этот смерч выжег все в радиусе нескольких десятков метров, превратил живую плоть в обугленные куски дымящегося мяса. 
     На большем расстоянии он опалял, поджаривал заживо. 
     Но огонь – не единственное, что вырвалось из завода.  Ударная волна прокатилась по окрестностям, корежа металлические конструкции, вырывая с корнем деревья и расшвыривая человеческие фигурки.  Обратившись смертоносными снарядами, в воздух поднялись сотни оплавленных обломков и на огромной скорости разлетелись во все стороны.  Людей пробивало насквозь, отсекало конечности, тела обращались окровавленными фрагментами плоти.  Ни криков, ни стонов – все потонуло в сумасшедшем буйстве пламени. 
     Смерть продолжала собирать жатву. 
     Взрывная волна прокатилась и иссякла.  Огонь бушевал дольше, но и он опал, укрылся на заводе, где еще было чем поживиться. 
     
     Глава четвертая
     
     Картина медленно догорающих руин завода казалась убийственной.  Грандиозный костер опадал на глазах, пламя съеживалось, исторгая из себя клубы тяжелого темно-серого, почти черного дыма. 
     Созерцание останков того, что успело стать для общины родным домом, можно было отнести к безысходности.  Приютивший, давший надежду, завод – превратился в огненную купель, в которой сгорели чаяния и планы на будущее. 
     Марна озиралась по сторонам, находясь в легкой прострации.  Все произошедшее казалось столь невероятным, что выбивало из колеи.  Мысли путались.  В ушах стоял противный писк: надоедливый, сводящий с ума.  Все, что произошло после операторной, сливалось в одну мутную, обрывочную картину.  Воспоминания вспыхивали, но ни о чем не говорили. 
     Она стояла довольно далеко от завода.  Метрах в трехстах.  Земля была покрыта обгорелым пластиком, бетонным крошевом и частями металлических конструкций.  Под ногами хрустели ветви, шелестел пепел.  Был и еще какой-то мусор, но Марна не стала присматриваться, опасаясь выискать то, от чего станет совсем плохо…
     Кое-где виднелись фигурки людей.  Находясь друг от друга на приличном расстоянии, они медленно и неуверенно поднимались, перекрикивались. 
     - Сколько же нас осталось? – вслух проговорила Марна. 
     Исходя из того, что она видела, выживших вряд ли было много.  Это удручало, голова начинала болеть еще сильнее.  Ноющая боль расходилась кругами, ощетинившимися острыми иглами.  Марна почувствовала отчаяние. 
     То, что теперь общине нужно вновь искать убежище, – было очевидно.  Вот только смогут ли они? Дорога к заводу заняла не одну неделю.  И это почти не плутая, ориентируясь по купленной втридорога, от руки начерченной схеме. 
     Можно двинуться на восток.