Высокая трава начинала тлеть уже за десяток шагов от подрагивающих границ новорожденного озера. 
     Сфера, набирая скорость, понеслась по направлению к тропе.  Вивьен успел заметить, как из окрестных лесов появляются крошечные фигурки.  Разглядеть подробнее он так и не смог, но вряд ли это мог быть кто-то, кроме личей. 
     - Успели.  Надо же.  Удача, определенно, на нашей стороне, - алхимик усмехнулся. 
     В следующее мгновение сфера дернулась и резко накренилась, а затем и вовсе завертелась.  Земля и небо стремительно менялись местами, превратившись в сплошную круговерть.  Лишь над самыми кронами деревьев чародейке удалось вновь выровнять полет, однако падения было уже не избежать.  Сферу то и дело подбрасывало и кидало из стороны в сторону, словно повозку на плохой, испещренной рытвинами дороге. 
     У Вивьена все плыло перед глазами.  Он не мог понять, как Мили до сих пор умудряется колдовать.  Но был ей за это крайне благодарен. 
     Девушка изо всех сил старалась продлить полет как можно дольше.  Чтобы не сбиться, она направлялась вдоль тропы.  Но слишком много было потрачено сил в развалинах, слишком быстро их вытягивал своенравный ветер.  Из носа теряющей сознание Мили протянулись первые стройки крови.  Нога немилосердно болела, словно ее раздирали чьи-то безжалостные когти. 
     Сфера уже задевала верхушки самых внушительных лесных исполинов.  Сильно поблекшая, она все еще была очень горячей и потому без труда срезала встречаемые на пути ветви.  А их становилось все больше.  Сфера неумолимо снижалась. 
     Чародейка чувствовала, как разум заволакивает туманом.  Наваливается сладкая апатия.  Сколько можно бороться? Зачем растягивать боль, зная, что конец близок и неизбежен? Не лучше ли рассеять заклятия и просто упасть? Мгновение свободного полета, свист ветра.  А потом покой.  Навсегда. 
      Мили сама бы не смогла объяснить, почему продолжает цепляться за жизнь.  Она уже не помнила ощущения легкости и свободы, которые совсем недавно воспринимались как должное.  А что изменилось? Боль.  Она не отступала, надежно обосновавшись в теле.  И сейчас, когда приступы накатывали один за другим, держать голову холодной и расчетливой было невероятно трудно. 
     Сферу тряхнуло, и она завертелась подобно волчку.  Девушка вскрикнула, уже понимая, что последние удерживающие заклятия нити вот-вот порвутся.  Разобрать хоть что-то в бешеном мельтешении перед глазами стало совершенно невозможно.  Земля, небо, деревья сменялись с такой скоростью, что разум отказывался воспринимать информацию.  Потеря же концентрации для мага непозволительна.  И Мили это отлично знала.  Радовало одно – боли больше не будет…
     
     * * *
     
     Вивьен попытался открыть глаза.  Не получилось.  Веки были тяжелыми.  Впрочем, как и голова.  Что случилось? Где Мили? Он помнил сумасшедший полет.  Помнил, как еще в воздухе утратил нить происходящего.  А потом и вовсе провалился в беспамятство - неожиданное и болезненное.  Даже плавая в вязком мраке, он чувствовал, как врезается во что-то твердое и горячее, как хрустят кости, все вокруг становится липким и почему-то приходит запах крови.  А может быть, все это ему лишь показалось?
     Алхимик приподнялся на руках.  Как ни странно, но это далось ему весьма просто.  Первое, что приходило в затуманенную голову, - они упали.  Осмотреться бы… Он перевалился на спину, вслушался в собственное тело.  Боль в груди, но терпимо.  Руки, ноги слушаются.  Что ж, либо это все еще шок, либо серьезных повреждений действительно нет.  Вивьен поднес ладони к глазам, ощупал.  Так и есть – запекшаяся корка.  Разодрав ее, он проморгался. 
     Свет был мягким и теплым.  Опираясь на вовремя подвернувшееся дерево, алхимик поднялся, выпрямился.  И тут же со стоном упал на колени.  Голова раскалывалась, словно ее распирало изнутри.  Вивьен согнулся, крепко обхватил виски.  Перед глазами вновь все завертелось.  Как тогда, в полете. 
     В следующий раз алхимик вставал медленно.  А потом, привалившись к дереву, еще некоторое время приходил в себя, пережидая бешеное биение сердца и струящийся по спине холодный пот. 
     В воздухе стоял запах костра.  В другое время он бы вполне мог показаться добрым, даже долгожданным.  Но не теперь.  Вывороченные с корнем деревья превратились в огромные угольные карандаши – тлеющие под порывами заблудившегося ветра.