По крайней мере, такими, какие были бы, если бы я убил человека…
Верил ли я в это? В то, что действительно смогу удовлетвориться таким малым. Что маниакальные наклонности уснут. Уснут навсегда…
Наверное, верил. Если бы нет, я не попытался бы сделать то, что планировал.
Эта, как мне казалось, гениальная идея пришла мне в голову, и уже через пятнадцать минут я бродил по улице. Встречавшимся мне людям могло показаться, что я хожу без цели, просто прогуливаюсь, но это, разумеется, было не так. Я искал жертву. Жертву, которая спасёт меня от нахлынувшего безумия.
Искал я долго – около полутора часов – и вот, наконец, я увидел идеальный вариант. Идеальную жертву. Идеальную обстановку.
В одной мрачной подворотне я увидел дерево, вокруг которого столпились несколько собак. Животные гавкали, прыгали, пытаясь что-то достать. Как я впоследствии узнал, этим чем-то была маленькая рыжая кошечка, сидевшая на третьей от земли ветке.
Просто идеальный вариант!
Я ещё раз осмотрелся и, убедившись, что вокруг никого нет, направился к дереву.
Собаки почувствовали чьё-то приближение и, отведя взгляды от своей потенциальной жертвы, повернули морды в мою сторону. Одна из шавок даже прирыкнула на меня, но я не испугался. Я посмотрел на неё, и собака, заскулив, отбежала в сторону. Подруги последовали её примеру. Наверное, почувствовали, что я – вулкан злости, и связываться со мной опасно.
Собаки отбежали в сторону, но недалеко. Наверное, чувствовали приближавшийся обед…
Я тем временем подошёл к дереву. Встал на то место, где совсем недавно сидела свора собак. Позвал сидевшую на ветке кошечку.
Животное, после ухода потенциальных убийц, почувствовало себя в безопасности и расслабилось. Потеряло бдительность и прыгнуло мне на плечо, по которому я, приговаривая кис-кис, прихлопывал пальцами.
Кошка прыгнула мне на плечо и только тогда почувствовала энергию, исходившую от меня. Энергию, пропитанную злобой… и жаждой убийства…
Кошка поняла, что совершила ошибку. Самую ужасную ошибку в своей жизни, но было уже слишком поздно. Мои пальцы намертво вцепились в мягкое рыжее тельце. Эта ошибка, которую совершила кошка, прыгнув мне на плечо, стала последней в её жизни.
Я вцепился в кошку обеими руками и потащил её к своре собак, покорно сидевших в стороне.
– Взять! – крикнул я шавкам и кинул им пойманную кошку.
Около полудюжины челюстей вонзились в мягкое рыжее тельце и начали растаскивать его в разные стороны.
Я очень внимательно наблюдал за тем, как мощные челюсти рвут тело кошки на части. Как они растаскивают и пережёвывают окровавленные куски. Как хватают кишки с разных концов и начинают растягивать их, желая разорвать. Как вылизывают кровь с асфальта, когда последний кусок мяса и кишок оказался в желудке одной из шавок.
Я наблюдал за происходящим, осознавая в полной мере, что это – моя вина. Несчастная кошечка погибла из-за меня. Если бы не я, она просидела бы на дереве до тех пор, пока собаки бы не ушли, а после благополучно пошла бы себе дальше. Но я вмешался, и её сожрали живьём. Я убил рыжую кошку, причём сделал это с особой жестокостью.
Однако угрызения совести [если это лёгкое, мимолётное чувство можно было так назвать…] прошли очень быстро. Уже через несколько минут я забыл и о рыжей кошке, которая спрыгнула с дерева мне на плечо, подписав себе тем самым смертный приговор, и о том, что я с ней сделал. Эти мысли вытеснила другая, обжигающая своей обречённостью.
Я хочу ещё…
БОЛЬШЕ…
Кого я хотел обмануть? Я ведь с самого начала знал, что не смогу ограничиться этим. Смерти одного животного недостаточно для того, чтобы подавить маниакальный всплеск в моём нутре.
А чего будет достаточно?
Я знал ответ ещё до того, как вопрос пришёл мне на ум, но всё же он меня испугал. Испугал своей простотой, своей жестокостью. Своей простой жестокостью.
Для преодоления маниакального всплеска мне нужно более серьёзное убийство. Более ощутимое.
Более человеческое…
Да-да, именно так. Каким бы пугающим это не казалось, но мне необходимо более человеческое убийство.
Но станет ли это лекарством от маниакальной болезни? Или же оно только подпитает её, укоренит?
Я пытался заставить себя поверить в то, что я не знал ответ на этот вопрос. «Вот если я решусь сделать это, тогда и проверим… – мысленно проговорил я. – Если не решусь, этот вопрос станет риторическим…»
Но действительно ли этот вопрос мог стать риторическим? Едва ли. Во-первых, в глубине души я сомневался, что я смогу воздержаться от более человеческого убийства. Точнее, я был уверен в обратном. Во-вторых, я уже точно знал, чем закончится это убийство. Оно не уймёт мой маниакальный нрав…
Я мог утверждать это с абсолютной уверенностью, поставить на свой вариант все имевшиеся деньги, потому что стрелка на шкале моей психики щёлкнула вновь, оставив далеко позади даже критическую точку. Щёлкнула, сжигая за собой все мосты, не оставляя для себя права вернуться в прежнее положение.
Критическая точка
Уравновешенный Маньяк
человек
5.
Я всё чётче и чётче понимал, что у меня есть лишь один способ избавиться от нахлынувшего наваждения: убить человека… И далеко не факт, что даже это принесёт избавление. Вполне возможно, что мне понравится убивать. Понравится, и я захочу повторить это. Повторять снова и снова…
Я долго боролся с собой. Точнее, мне показалось, что долго. Окутанный пленом бреда и ломки, я думал, что прошла целая вечность с того момента, когда я убил рыжую кошечку, но на самом деле – всего два-три дня.