У самой веб камеры лежало две чешуйки.  В том, что это ногти, можно было не сомневаться. 
     Доктор продолжал кивать, ну конечно, он читал дело.  Два ногтя и прядь волос - все, что удалось обнаружить. 
      - Словно ее кинули в мясорубку – продолжал Андрей.  По его щекам теперь катились крупные слезы.  Доктор счел нужным сделать санитарам знак, что бы они были начеку. 
      - Ее ногти!!! ВЫ ПОНИМАЕТЕ, О ЧЕМ Я ТУТ ТОЛКУЮ???
     Фигура тем временем приближалась.  Рывками, подрагивая, словно была не вполне материальна.  Теперь можно было рассмотреть детали, которые Андрей предпочел бы не рассматривать.  Удлиненные, но несомненно человеческие конечности, узкий безгубый рот.  И глазницы, пустые глазницы.  При виде которых отчаянно хотелось начать биться головой об стену, пока самое твое «Я», не расплескалось бы по этим чудесным обоям в розовых тонах.  В момент, когда между ним и тварью остался последний барьер – стекло монитора, Андрей вышел из оцепенения.  Он схватил веб камеру, и что есть мочи рванул ее на себя.  Она поддалась, как-то слишком легко.  Невероятно легко, словно не имела ничего общего с парой ногтей и лужей темной, густой крови, просто неприлично смотрящейся в этой аккуратной, уютной комнатке. 
     Несколько бесконечных секунд изображение каким-то образом оставалось на экране.  Бездонные дыры глазниц внимательно изучали Андрея.  Запоминали? О, он был уверен в этом.  «Нам еще предстоит встретиться - говорили они – нам еще предстоит встретиться и мы оба знаем об этом».  После чего изображение пропало.  На его месте была теперь фотография Пушистика, всегда украшавшая Наташин рабочий стол.  «На ней он выглядит гораздо лучше, чем накануне» - как-то вяло подумал Андрей. 
     Теперь в комнате стало светлее, можно было не гадать о цвете гравитационных брызг, окруживших монитор, напоминающих распахнутый веер узором.  Андрей понял, что дрожит всем телом.  Попытался справиться с собой – не вышло.  Веб камера висела в его руке, подобно трупу животного.  Ее кабель, слегка покачиваясь, лениво вырисовывал узоры в темной луже на полу.  Они, впрочем, сразу же исчезали.  Не отдавая себе отчета в собственных действиях, Андрей повернул камеру к себе, заглянул в глубь темного объектива, и закричал. 
     Он продолжал кричать, когда два дюжих санитара тащили его по коридору к палате, под пристальными взглядами камер наблюдения.  И доктору, оставшемуся в кабинете потирать натертую очками переносицу, было не понять, что количество глаз, следивших за ним, было больше, чем могло показаться. 
     
     
     Мы никогда не задумываемся над тем, сколько дверей открываем за день, о том, сколько нам еще предстоит открыть.  Ровно, как и о том - а стоит ли это делать?. . 
     
     .