Я был сам из этих низов, познав все: бедность, голод, унижение.  Я не жил, я выживал.  Помощи, в той моей никчемной жизни ждать было не откуда.  Родители, были странными людьми, озабоченными лишь своими проблемами.  Политика отца, как главы семьи, строилась лишь на себе самом.  Все, что его интересовало в этой жизни, это удовлетворение собственных потребностей.  Так как мать, по жизни, была человеком покорным, она потакала ему во всем.  И может быть, так сильно его любила, что не могла ему отказывать не в чем.  Притом, что мой отец был, не совсем вменяем и довольно агрессивен, особенно это касалось близких людей.  Она жила с ним, и радовалась жизни до конца его дней. 
      Эта потеря оказалось для нее настолько сильной, что ее разум окончательно помутился. 
     Можно сказать, что данная потеря не была для меня особо болезненной, так как духовно я родителей потерял задолго до этого. 
     Умирая, мой отец оставил мне в наследство, не сказать, что много денег, но все деньги я вложил в свою идею.  Конечно, будь на месте меня обычная серость из масс, построил бы себе домик где-нибудь на «рублевке», завел себе шлюшку со всеми силиконовыми причиндалами, ну и все в таком духе.  Если бы я узнал, что кто-нибудь из моего общества там проживает, я бы не убил его, нет.  Я бы взял книгу, с названием, типа, «Омары по рублевски» и в бешеном темпе, чисто по рублевски в одно место и по полной программе. 
     Мне всегда казалось, точнее, я был уверен, что «рублевка» существует для того, что бы нам червям, убогим и нищим показывать до какой степени мы мерзкие твари. 
     Часть денег я вложил в выпуск книг, различной макулатуры, на продвижение сайтов с определенной направленностью. 
     Вторая часть денег ушла в покупку загородного дома для проведения различных сборищ.  Дом был подобран идеально.  Это был трехэтажный дом, выстроен в стиле готического замка из красного кирпича.  В этом доме, на каждом этаже был, неимоверно, гигантский холл, что меня очень радовало.  Комнаты в нем, были, безумно, крохотными, словно сделаны для кукольного домика. 
     Территориально, дом находился не очень глубоко в лесу, но, человеку незнающему местность, будет тяжело выбраться к дороге.  По другую сторону дома, соседствовал заброшенный детский сад и бывший пионерлагерь, в котором в данный момент находились роты солдат, что они там делали, никто не знал, но, и особого интереса не у кого не возникало. 
     Аура этой местности, меня сразу окутала.  Я понял, что лучшего места мне не найти.  Сам дом, стоил дешево, слишком жутковатое место для семейной пары с детишками и их зверюшками.  Этот дом был создан для нас. 
     Ну, и так как мое нынешнее окружение в большинстве своем не имела никакого жилья, этот дом являлся их пристанищем. 
     Мы боролись, как могли, не переходя рамки человеческих канонов.  Но публика нас игнорировала.  Конечно, был минимальный процент интересующихся нашей политикой, но переходящих на нашу сторону было абсолютно мизерным. 
     Я начал выбиваться из сил.  Мне начало казаться, что все рухнуло, что все мои усилия уходили в пустоту. 
     Мое душевное состояние нельзя передать словами, в тот момент.  Из-за моей слабости наш круг, скорее, походил на элитный бомжатник.  Кругом, все ужирались в усмерть, сношались как скот, насиловали юных девиц, жрали таблетки, кололись. 
     И я понимал, окончательно погрузившись в депрессию, что погибну, если ничего не изменю. 
     Долго размышляя, как можно выйти из этой ситуации, мне пришла мысль.  Я пришел к выводу, что людей нужно держать в страхе, уничтожать при каждом их неповиновении.  Построить систему по собственному усмотрению.  Где ни одна муха не сможет сесть без твоего, на это позволение.  Позволить человеку стать счастливым в рабстве, которого он так долго жаждал.  Люди на подсознании не могут существовать без жесткой диктатуры, они мечтают об унижении и преклонении, им чужда жизнь внешней и внутренней свободы.  И это далеко не бред сумасшедшего, это теория, построенная на практике. 
     Каждый человек внутри садист и мазохист одновременно, но у каждого есть сдвиг только в одну сторону.  И в большинстве случаев весы переваливают на сторону мазохизма.  Таких людей нельзя заставить думать самостоятельно, они всегда будут в надежде на сильную опору, которую они ищут по всей своей жизни.  И когда находят, приходят в полное расслабление и умиротворение.  Человек становиться абсолютно ведомым, чувствуя власть над собой.  Эта защита для него, все в этой жизнь.  Умрет хозяин и умрет собака.  Не надо удивляться тому, что самые великие цари и вожди были невероятными садистами.  Народ сам жаждал этого.  Мы имеем то государство, которое желаем, отрицаем мы это или нет, но это действительность. 
      Это сравнимо с сексом.  Не каждый мазохист или садист будет с гордостью говорить о том, что он им является и каждую ночь с возбуждением читает Маркиза де Сада «120 дней Содома».  Так и по жизни.  Только в жизни, садисты не прячутся за различными масками, так как садист сам по себе олицетворяет силу, а мазохист, само собой, слабость.  Даже через миллионы лет, эти роли останутся неизменными. 
     Дойдя до этой философии, меня перестала, окончательно, интересовать ценность человеческой жизни.  Есть цель, а она, как говориться, оправдывает средства.  Даже если, эти средства будут социально жестокими.  Если человек позволяет с собой делать все, что вздумается тебе, почему бы и нет.  Это, полностью, его выбор.  А я, в свою очередь, доставлю ему этим только удовольствие.  Удовольствие это лежит в его полном подчинении.  Не вдумываясь, вы посчитаете меня чудовищем, но на самом деле немного поразмыслив, я уверяю вас, вы сами придете к этому. 
     И цель действительно оправдала себя.