— И это после того, как я вернул тебя к жизни?! Ты стоишь!
     — Я в таком дерьме! — Игорь тяжело вздохнул, поднимаясь со скамейки.  У него вдруг мелькнула мысль, что, может быть, именно Дух устроил ту аварию, чтобы заполучить его. 
     — Хм, когда ты сидел в инвалидном кресле, дерьма в твоей жизни не было? А еще я лишил тебя пенсии, увел жену и осчастливил любовника, подарив ему твою фирму… — укорил Дух.  — Не ты первый, не ты последний ищешь уязвить меня.  Тогда я Бог! — мудро заметил он. 
     «Не думай о нем, не думай…» — приказал себе Игорь, поклявшись избавиться от всего, что получил от Духа.  И внезапно расстроился еще больше: камень поднялся вместе с ним и придавил, образуя вокруг головы вакуум.  Мир как будто вынырнул навстречу, выжимая последние капли силы, которые помогали ему держаться.  Он вдруг услышал, на что раньше не обращал внимания — звуки… Чужие, как металл, которым провели по стеклу — и злые.  Мир повернулся на сто восемьдесят градусов. 
     Игорь зябко поежился, застегнув куртку.  Вынул из сумки рукопись, без раздумий сунул в мусорный бак и, не оглядываясь, зашагал прочь. 
     Да пусть говорит, что хочет! Помог, и ладно.  Дальше он как-нибудь сам…
     
     
     Весь день болела душа, предчувствуя беду.  Так всегда, стоит увидеть темный силуэт и почувствовать за тенью нечто.  Это была не боязнь, просто вдруг встанет на пути дерево, утонувшее в дымке мрака, позовет на себя взгляд, качнувшись, будто наклоняясь — и заставит содрогнуться.  Или шмыгнет в виде кошки через дверь прямо в дом, бросившись под ноги, хвать, а нет никого, только мороз по коже и волосы на голове шевелятся.  Ну, точно, было!
     А спустя неделю, в дом приходит смерть.  То собака, то кошка, то родственник какой-нибудь, который поминать ее начал. 
     Голлем не шутил, страшная сила все еще бродила по головам и пила кровь.  Или духи снова предупреждали о том, что враг где-то рядом…
     На этот раз Любка решила поступить по-другому.  Она не прошла мимо, выломав у дерева здоровенный сук, и хлестала его, пока деревце не осталось без листьев.  Немного пожалела потом, в древности на такое дерево вешали красную или розовую ленту, ублажая духов.  Говорят, вместо смерти приходила удача.  Но Любка давно в приметы не верила, они у нее работали как-то криво.  Тем более, никаких лент с собой не было — отродясь не носила.  А пусть не помогают, если не умеют открыть чудовище.  Что толку, что она увидела предупреждение? И хуже, секрет темного облака она так и не смогла разгадать — возможно, сам Голлем и был.  Пришел, чтобы паскудно вывести из себя — тревога не хуже стрелы пробивает защиту. 
     Или все же духи, но закрытые Голлемом. . . 
     Смотрели на нее, как на сумасшедшую. 
     Ну, кому какое дело?! Может, муж изменил, шеф с работы уволил — выводит ярость наружу, как интоксикацию.  А-а, она махнула рукой, заметив неподалеку скамейку.  Лучше пусть пальцем потычут, чем выть в подушку, поминая и мерзость, и сроду незлобливое существо, которое любило ее без памяти, встречая и провожая радостным повизгиванием.  «Это мы это еще посмотрим, кто кого!» — взвыла она от досады.  Она не сомневалась, что тварь крепко разозлилась.  Теперь, пожалуй, не отстанет — она редко меняла решение.  А уж Голлем никогда! Убирался восвояси, несолоно хлебавши, только после того, как его нащупать, но в последнее время он рыл яму не ей, а всему миру.  А предающие духи молились на него, как на Бога, вместо того, чтобы помочь отыскать.  Ну, от этих ничего другого и не приходилось ждать…
     Она со всего маху плюхнулась на скамейку, загадав: если придет кто-то из того мира, значит, война началась, если выглянет солнце… Любка знала, солнце выглянуть не могло, потому и загадала, чтобы уж наверняка! Небо, затянутое серой пеленой, и ни одного просвета… Значит, Бог на ее стороне.  Твари поблизости не было.  Но и солнце не торопилось выглянуть, а до заката оставалось не так уж много времени.  Любка покрутила головой, приглядываясь к деревьям и кустам, и к проезжающим машинам. 
     И внезапно сбоку от себя заметила пачку листов бумаги, сунутых в мусорный бак…
     «Повесть временных лет: вернуть любой ценой!» — прочитала Любка поверху крупными буквами… «Игорь Зарецкий»…
     Интересно, кто кого собирался вернуть? — живо заинтересовалась Любка.  Украденные сокровища? Военный объект? Или человека? Она попробовала отвлечься, но про нераскрытую для себя тайну не думать уже не получалось…
     Залезть в мусорный бак решилась не сразу. 
     С другой стороны, если возьмет рукопись, а в том, что это была рукопись, она уже не сомневалась, если мерзкое существо собиралось помозолить глаза, чтобы попасть в поле зрения, ему придется сильно постараться.  Она с прищуром пропустила парочку влюбленных и, уже не раздумывая, вынула из корзины пачку бумаги, с напечатанным на принтере текстом, пробежав глазами первый лист…
     Любка… Любка… Не про нее, конечно же, кто будет о ней писать?! Не такая она важная особа.  Но что-то знакомое почудилось ей, когда перевернула страницу…
     
     
     
     В небе догорало вечернее солнце.  Никто не знал, сколько еще раз поднимется оно над головой.  Каждый день приносил плохие новости.  Так умирала природа, нарушая все законы, словно убивала, вымещая боль за злое дело — и ни духи, ни люди не могли совладать с нею.  Мир вдруг начал становился каким-то нематериальным — таял, обращаясь в дым.  Или таяли люди, переходя в мир духов и переставая существовать…
     Будто из вселенной вынули силу. 
     Один за другим стали происходить события, от которых каждого, кто о них слышал или стал очевидцем, пробирала дрожь.  Сначала исчезли звезды.  Небо по ночам пугало бездонным мраком Бездны.  Потом, ни с того ни с сего, перестали рождаться дети.  А еще спустя несколько лет, начал меркнуть свет.  Свет еще был, но каждый чувствовал приближение ужаса, как будто на землю упала тень.  А спустя какое-то время люди начали замечать, что не отбрасывают тень, и после становятся бесплотными — и, наконец, исчезали, не оставляя от себя ничего. 
     Словно их стирали из памяти…
     Людей охватило отчаяние.  Они жались поближе друг к другу, боясь заснуть и не найти того, кто спал рядом.  Кровь стыла в жилах от одной мысли об этом.  Уже давно никто не искал повод помахать кулаками, не прятал свои чувства, прощаясь перед тем, как погрузиться в сон.  Спали по очереди, кто-то обязательно дежурил у изголовья. 
     Зато духи обретали плоть.  Множество тварей, пугая друг друга, выползли на свет божий, чтобы узреть свое уродство.  Их было много.