Шлёп-шлёп-шлёп – полопались сосуды, и сердце постепенно начало останавливаться, пока так же не погибло.  Кровь чёрными ручьями текла по его пальцам, пока он не взял с тумбочки тампон и закрыл им зияющую в груди дырке.  Кровь немного перестала течь, но всё так же продолжила заполнять комнату, словно прорвало трубу. 
     А комната всё так же плыла перед его глазами.  Джунки встал, тупо поднял голову к потолку.  Слёзы и кровь текли по его телу, прожигая одежду и его кожу.  Становилось холоднее.  Он сделал несколько шагов вперёд.  Стало тошно – он медленно зашагал в туалет, шлёпая тяжело босыми ногами, с которых уже начала слетать кожа, оставляя на виду лишь белые-белые кости. 
     Ванную покрыла ржавчина, пахло отбросами и мышами.  Тусклая лампочка висела под красным потолком, измазанным кровью.  На стенах застыли чёрные кресты и строки из Библии – Апокалипсис, «Откровение».  Что забилось в нём, что-то заработало.  Он провёл рукой по своему телу и понял – печень.  Он прошёлся глазами по ванной: бедных дух домохозяйства бился в конвульсиях в осколках бутылки водки.  Джунки вонзил пальцы в своё тело, достал свою печень и кинул к духу домохозяйства.  Было громко: Они говорили и говорили.  Это сводило его с ума. 
     Вдруг он увидел боковым зрением, что вокруг него летают бабочки.  Кроваво-красные бабочки, всё парящие и парящие вокруг него.  Они уводили его, они звали его, они делали его одним из них. 
     Джунки развернулся, раскрыл рот от радости и медленно зашагал вперёд по алой тропе, которая открылась перед ним непонятной дорогой в ад.  Вперёд.  За своим проводником. 
     - Я твой! Я твой! Это правда! Я клянусь! Я иду за тобой! Я…
     Дверь захлопнулась, и на этот раз стало совсем тихо и холодно. 
     
     
     //комната 4: ангел//
     
     Так было когда-то…
     
     Порой кажется, что город не менялся никогда.  Словно идёшь под наркотиками: всё расплывается, звуки искажаются, порог тротуара кажутся невероятно большими, а заборы, наоборот, невероятно маленькими.  Однако, по сути своей, в основе своей, имеется в виду, это остаётся то же самое, тот же самый Город. 
     Город…
     То самое место, где и свершаются судьбы многих людей… да и нелюдей тоже.  Только они не знают об этом.  А те, другие, не живущие в этом Городе, но являющиеся его неотъемлемой частью, всё стараются, всё живут… Но стоит ли это затрат.  Стоит ли смерть приобретённого знания?
     Красива ли смерть?
     
     Так было когда-то
     
     Ты хочешь об этом спросить меня? Самоубийство – полная ерунда по сравнению с тем, что может случиться с тобой на самом деле.  И уже там хоть вечно режь вену – спасения не будет.  Хотя, нужно признать, многие и идут на риск.  А ты хочешь пойти на риск?
     Ты пойдёшь за мной?
     
     - Ты чувствуешь его биение?- Сказал он, дотрагиваясь до холодного, железного перилла крыши многоэтажного здания.  Его длинные белоснежные волосы трепал холодный ветер, такой же холодный, как его блеклые голубые глаза.  Когда он смотрел на меня, мне казалось, что он хватает за самую жопу и заставляет понять, что он говорит.  Он был страшным, но и добрым одновременно.  Такое чувство было, что он – само время, сама переменчивость.  Я стоял и тихо смотрел на него.  А он, улыбнувшись криво, словно шакал, смотрел на Город, и в глазах его было безумие. - Город.  Все его сердечки, капилляры, сухожилия.  Чтобы почувствовать их, достаточно лишь увидеть суть Города.  А суть – штука простая в основе своей.  Суть этого Города – комната.  Достаточно лишь знать о ней, чтобы выйти из города.  В каждой комнате есть своя дверь.  Ты понимаешь меня? А уж саму дверь найти просто, если знаешь, что ты в комнате.  Подумай над этим.  Всегда, когда тебе надоел этот Город, найди дверь.  Вышибить плечом, или подобрать ключ – дело сугубо личное, решай его как-нибудь сам.  Моё же дело – знать. 
     
     Он шёл вперёд, всё отдаляясь от города, покрытого огнём.  То ли случился огромный пожар в современном мегаполисе, то ли врата ада внезапно открылись на земле, то ли началась очередная мировая война, грозившая стереть человечество с лица земли.  Который раз.  На фоне шагающего по асфальтированной ночной дороге молодого человека были горящие разрушенные здания.  Языки пламени взлетали до самого края небес, озаряя их кроваво-красным заревом. 
     Закат был недавно, и у парня была ещё целая ночь впереди, но этого времени было и так предостаточно.  За его спиной самое крупное здание города ещё виднелось.  Оно вздрагивало и издавало страшные скрежечащие звуки.  А ещё оно было полностью покрыто живой мембраной, словно исполинский червь или пиявка-мутант.  Мембрана это всё росла и росла, приобретая всё более живые формы. 
     Нет, парню здесь было абсолютно точно делать нечего. 
     Это была то ли смерть старого мира, то ли рождение нового – всё одинаково приятно. 
     А вы задумывались, хотите ли нечто подобного?
     Можете не отвечать. 
     Парень был одет в тяжёлые походные ботинки, серые джинсы, какую-то кофту-балахон.  За его плечами висел достаточно широкий двуручный меч, укреплённый не в ножнах (это только в мультиках герои умудряются доставать огромные мечи из таких же огромных ножен), а в специальном чехле-перевязи.  Капюшон балахона немного развивался по ветру, приоткрывая его заплаканное, но жестокое лицо. 
     Последний человек на земле.