Я вышел из подъезда.  Ключи в кармане, мысли - в голове, все правильно.  Гниет небо высоко над антеннами, хитро скалится огрызок луны.  Бездна, это просто бездна. . . 
      Направо, направо, мимо углов и холодных стен, по асфальту и мокрой, пропахшей травой земле.  Наступило лето.  Как, уже? Снова?
      Значит, год. . . 
      Мимо угрюмых садов и иссохших заборов, скособоченных остроконечных крыш.  Мимо потухших и еще освещенных окон, прячущих чужие жизни, мимо застывшей ночной тишины и собачьего лая - к Точке Ноль. 
      Год, ровно год. . .  Ночь в ночь, час в час, правда? Ложь? Ответов не нужно, да их и не было никогда.  Только пустота и жадные жирные звезды. 
      Крест.  Покосившийся, деревянный крест у забора - в темноте они почти сливаются, едва различишь.  Смутный, почти напоминающий человека, застывший силуэт. 
      Точка Ноль. 
      У меня был друг, и звали его. . .  да не важно, как его звали, допустим, Джек.  Жили мы на разных концах города, а умер он вот здесь - в двух минутах пути от моего дома. 
      Вот она, странная, пульсирующая линия, видите? Я еще не успел придумать ей имени.  Она тянется издалека, по пустой и размытой дороге - и на самом деле это ось координат. 
      Я не знаю точно, как все случилось.  Возможно, он просто плохо разбирался в здешних дорогах.  Работающих фонарей у нас давно уже не осталось, и если луны нет, то ночью все вокруг сливается в одну сплошную черноту.  Возможно, он был пьян - почему бы и нет, в конце концов? Возможно, просто не справился с управлением. . .  дело не в этом. 
      Дело в изломанных, уродливых царапинах, которые покрывают забор в этом месте - от угла улицы и до креста.  Долгих восемь шагов.  Царапины уже потемнели, слились с фоном, словно зажившие шрамы - но я навсегда запомню их отвратительную, режущую глаз белизну наутро после. . . 
      Мотоцикл остался на ходу - и по сей день пылится в его гараже, страшный и молчаливый зверь.  А вот вместо человека теперь две скрещенные доски. 
      Эта линия - ось координат, и крест в ней - точка отсчета.  И в обе стороны от него отходит бытие, но с противоположными знаками. 
      Справа, там, где дорога, где он еще ничего не знал - жизнь
      Одна минута до - две минуты до - три минуты до - . . . 
      Слева, там, где продолжается забор, где мрачно шелестят ветвями яблони - смерть
      День без - неделя без - месяц без - год. . . 
      А в середине - Точка Ноль. 
      Я подошел поближе, и протянул руку к кресту.  Когда-то на нем висела фотография, но потом ее сорвало ветром - и в этом месте на потемневшем дереве до сих пор остался светлый квадрат.  Я коснулся его пальцами. . . 
      и пол закачался под моими ногами.  Поезд.  Ничего удивительного - мы с Джеком (да, пусть будет Джек) часто ездили на электричках.  Пили в них пиво, пели песни, ругались с кондукторами и контролерами, иногда уступали места грузным пожилым дачницам. 
      Я был в тамбуре, и вокруг меня висел в воздухе синий сигаретный дым.  Мелькала за окном чернота, и среди окурков в углу лежал, свернувшись калачиком, пьяный старик. 
      Толкнув дверь, я вошел в вагон - и, хотя народа было довольно много, сразу увидел Джека.  Он сидел недалеко и смотрел на меня.  Единственное свободное место находилось рядом с ним.  Удивляясь своему равнодушию, я подошел и сел. 
      Джек молча пожал мне руку и, порывшись в большом черном пакете, протянул бутылку холодного пива. 
      - Как ты? - спросил я непонятно зачем. 
      Он пожал плечами:
      - Ничего особенного.