За дверью послышались звуки шлепающих по полу босых ног.
Марк остался в темной комнате наполненной ночными тенями, порожденными лунным светом, пробивающимся сквозь занавески один. Он лежал неподвижно с закрытыми глазами на застывшем лице. Но он не спал. Тишина. Почти осязаемая давящая тишина. Лишь сухое шуршание ветра снаружи закрытого окна, который слегка завывая, гонял мелкий мусор на улице, и облизывал холодом окно, за которым был его враг – тепло. В комнате было достаточно тепло, но не до такой степени, чтобы спать без одеяла и едва раскрывшись, можно было почувствовать небольшую дрожь. Тишина. Марк медленно открыл глаза. Его взору представилась его обычная комната. Небольшой письменный стол с лежащими на нем комиксами и одной книгой с красочной обложкой невидимой во мраке комнаты. Там же была и настольная лампа, рядом стояла пара стульев на одном из которых висела одежда Марка, а в углу у стены, лицевой стороной к Марку стоял большой шкаф, который возвышался в этой комнатке непреступной черной громадой таящей в своих недрах скрытую опасность. Возвышался над Марком. Марк лежал неподвижно, словно застывшая в нескончаемом мгновении мумия, давно потерявшая способность к движению. Он, конечно, вполне мог двигаться, как и когда ему заблагорассудится. Но не сейчас. Он лежал с открытыми глазами, бегающими по комнате в поисках чего-то. Он не знал чего именно, но нарастающее беспокойство давило на него удушающей пеленой опасности. Что-то ужасное было в этой тишине. В этой темноте. Марк часто не спал по ночам из-за своих детских страхов. Он видел разных страшных монстров прятавшихся то под кроватью, то в шкафу, или же высовывающих испачканную кровью шипастую морду в щель открытой двери. Эти страшные видения до беспамятства пугали его, являясь, толи во сне, толи ему просто мерещились странные формы, когда он видел в кромешной тьме весящую рубашку или брошенный им самим же расстегнутый портфель под столом. Иногда в моменты, когда темный вурдалак мерещащийся Марку стоял в мрачном углу комнаты и угрожающе смотрел на него, явившись в причудливой и пугающей позе, мальчик звал маму, едва на это осмелившись. Но если после его зова мама вбегала в комнату и включала свет, вурдалак оказывался, лишь висящей на крючке одеждой и терял в электрическом свете всякую власть пугать маленьких детей. Тогда Марк, успокоившись, засыпал после нежного поцелуя в лоб от мамы-спасительницы. Да, так было и нередко.
Но в этот раз, этой черной, тихой ночью все было не так, как бывало обычно. Тишина, отскакивала от стен и в бесшумном, давящем на нервы вибрировании смешивалась в наиболее темных углах комнаты с непобедимым ночным мраком, таившимся в пространстве, нагнетая обстановку. Таким образом, смешивался пронизанный холодом коктейль под названием «Детский страх». Черные тени на стене противоположной Марку порождались проходящим сквозь листву дерева растущего за окном светом луны. Они раскрывали ужасные пасти в диких усмешках. Они смеялись над ним и скакали по осветленной стене, словно аборигены в пляске у жертвенного костра. Они будто кричали из своего черно-белого мира: «Ты умрешь Марк! Ты не проснешься холодным утром в своей кровати! Ты знаешь это Марк!». А потом они смеялись. Смеялись и плясали вокруг огромного костра. Марк отвел глаза от этих страшных фигур и посмотрел на потолок. Это немного его успокоило. Он уже давно не спал и его разум начал слегка затуманиваться – в голове начали прокручиваться события нескольких прошедших дней. Именно эти события сделали эту ночь такой… такой страшной. Он вспомнил позавчерашний день. Вспомнил своего друга Томми. Вспомнил утерянную безмятежность. Красочные картины воспоминаний, частично перешедшие в поверхностный сон, погрузили его в мир расшитый черными кружевами пережитых событий и ошибок, которые уже не вернуть…
***
Марк спускался по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. У него было хорошее настроение в этот солнечный день. Хотя после звонка от Томми была некая тень беспокойства. Ведь когда Томми звонил чтобы позвать Марка, он говорил странным, может даже напуганным голосом и просил поскорее прийти. Марк сказал маме, что идет к Томми, поиграть. Мисс Иствод, стоящая в желтом фартуке на кухне готовила рулет из индейки, который уже почти был готов к отправке в духовку. Она улыбнулась ему и сказала, чтобы он не опоздал к обеду. Он обулся в свои белые кроссовки и открыв дверь вышел на теплую улицу. Ему в лицо ударили яркие солнечные лучи, которые приятно ласкали кожу, словно она была гладким зеленым листом молодого деревца и жадно поглощала солнечную энергию. Подошвы кроссовок ступили на тротуар. Вокруг росли зеленые кусты и кое-где небольшие деревья, окруженные желтыми и красными цветами. Дома с ухоженными зелеными лужайками выглядели довольно красиво, особенно те у которых газон был заботливо подстрижен. В доме напротив, в котором до роковой аварии жил мистер Скетчер газон был образцовым. Скетчер постоянно следил за этим, а может быть его постоянно доставала этим честолюбивая жена и он делал это только чтобы отвязаться. Ведь сам-то он был любителем приложится к бутылке и до газона его мысли едва ли доходили. Теперь этим занимался молодой парень с соседней улицы за умеренную плату. Это были последние теплые дни в этом году. Синоптики обещали похолодание и сильный ветер уже послезавтра. Не верится.
Марк свернул направо и шагал по своей родной улице совершенно беспечной и легкой походкой. Настроение у него было отменное. Особых причин для этого не было, но всё же он был просто доволен. Доволен жизнью. Он прошагал несколько домов и свернул перед двором Томми. Томми Хадсон был его лучшим другом, они постоянно играли вместе и ходили в гости друг к другу. Их мамы тоже были в хороших отношениях и частенько обсуждали учебу мальчиков по телефону.
