Раньше было скучно и грустно.  Раньше он искал людей, потому что боялся.  Теперь он только хотел расширить свою армию.  Но людей не было. 
      Наверное, Конану тоже было скучно, раз он не убил мальчика сразу, поймав за углом, пока мальчик его не обнаружил.  Он не задушил его, не разбил камнем ему голову, не застрелил.  Только выскочил и вверг мальчика в суеверный страх, завопил на весь город, ругался на непонятном языке и махал автоматом.  Он ни разу не приблизился к мальчику ближе, чем на 10 метров.  Он ни разу не пересек улицу, пока мальчик находился у окна.  Он шел за ним уже третий месяц.  Как только мальчик перебирался в новый подвал, Конан на следующий день показывался в окне напротив и, злобно хохоча, кидался все новыми предметами: кастрюлями, кеглями, колесами от колясок, кубиками, кусками кафеля – видимо разгромил чью-то кухню.  Некоторые из вещей мальчик потом потихоньку подбирал.  Так, недавно, к одноглазому мишке присоединился резиновый гусь.  Конан долго пищал гусем, раздражая слух, пока, размахнувшись, не забросил мальчику в окно. 
      Наверное, Конан тоже понимал, что если мальчик умрет, то станет совсем плохо.  Пока есть с кем бороться, понятен смысл жизни.  Мальчик вспомнил, что как-то раз нашел склад, полный самыми разными продуктами, он ел, ел, пока не наелся, прятал еду в карманы, пока не понял, что еда сама не убежит.  Тогда он устроился на мешке с мукой и заснул.  Потом проснулся и опять ел.  Пока не понял, что так и умрет на мешке с мукой или на коробке с консервами.  Тогда он взял с собой немного продуктов и пошел подальше от набитого продуктами магазина, где, кстати, подобрал и мишку, тогда еще целого и нового.  Он отодрал ему оба глаза и пришил вместо одного пуговицу – сделал старым и своим.  Почему-то так мишка выглядел желаннее и любимее.  Когда очень хорошо – тоже плохо. 
      Мальчик постоянно провоцировал Конана на выпады, чтобы тот не подумал, что стал неинтересен, обидно кричал у окна, а когда Герман отзывался, корчил ему рожи.  Герман злился, ругался, брызжа слюной, распалял себя и начинал бросать в мальчика всем, что только под руку попадет. 
      Как-то раз, в самом начале, Конан попытался поймать мальчика, но оконце было слишком маленьким, Конан слишком здоровым, мальчик слишком напуганным.  Он забился в угол и пытался просочиться сквозь бетон, а Конан наверху зло пинал стену, заглядывал в окно, пока мальчик не понял, что Конан не доберется до него, по крайней мере, сейчас.  Тогда мальчик осмелел и стал дразниться и обзываться, а под вечер, когда Конан устал, мальчик стал кидать в него камешки и палки.  Конан скрылся в доме напротив и стал отвечать пистолетными выстрелами.  Но не попадал – оконце было у самой земли и очень узкое.  Конан, кажется, даже грозился съесть мальчика.  Впрочем, мальчик совсем не слышал знакомых слов, и понять желания и намерения Конана можно было только по его поведению. 
      Мальчик был доволен, Конан не был обижен вниманием, когда вдруг мальчик внезапно заболел.  Ему не хотелось ни есть, ни пить.  Даже ругаться не хотелось.  Конан скакал возле витрины напротив и злобно потрясал самодельной дубинкой из бейсбольной биты, утыканной гвоздями и не понимал, в чем дело.  Бездействие мальчика он воспринял, как безразличие к собственной персоне.  Видимо, в его понимании игнорирование означало, что соперником его не считают.  Он бесился, кричал, но мальчик не обращал ни малейшего внимания, лежал и плакал.  Тогда впервые ему захотелось, чтоб кто-нибудь погладил его по голове, прижал к себе.  Конан долго бесился на улице, потом притих.  Через полчаса апатия мальчика не то чтобы прошла, но стала как-то полегче.  Он встал, подошел к окну и вдруг с грустью понял, что не сможет объяснить Конану, что игра на время отменяется.  Конан злобно рвал на той стороне зубами крышку с консервной банки.  Мальчик вернулся в свой угол, прижал к себе мишку и задремал. 
      Проснулся он от влажного ощущения на коже.  На руках была кровь.  Возле него лежала выпотрошенная кошка.  Мальчик огорченно подумал, что игра оказывается не такой уж интересной.  Он встал, подошел к окну и стал кричать Конану «Выходи, урод поганый!» Конан будто понял и вышел, потрясая палицей.  Мальчик бросил камень.  Конан бросил камень.  Мальчик выскочил на улицу, Конан опешил от неожиданности.  Мальчик шел на Конана с пустыми руками и кричал «Кошку-то за что?» Вдруг вдали появилось пятнышко необычного вида, Конан первый сообразил, что это может быть.  Пятнышко превратилось в мальчика в огромных полотняных штанах.  Конан подбежал к смеющемуся мальчику, схватил его за горло.  «Ы-ы-ы!»-- радостно сказал новый мальчик, еще не понимая, что его не приветствуют, а берут в заложники.  «Ы-ы-ы!»-- сказал Конан и перекусил новому мальчику горло.  Кровь текла по его губам и вдруг стало видно, что он просто сошел с ума.  «С-сука…» выдохнул мальчик свое первое взрослое ругательство.  В бессильной ярости к сумасшедшему сопернику и обиде за мертвого нового друга, которого он так ждал, мальчик колотил по пыли тощими ладошками, беспомощно капая слезами на густую вязкую пыль.  «Я убью тебя!» -- сказал мальчик Конану.  Конан засмеялся.  Мальчик взял камень и ударил Конана по лицу. 
      Поднялся ветер.  По улице мело пылью, посреди дороги лежал ребенок с перекушенным горлом, рядом лежал большой мертвый мужчина с окровавленным ртом.  Его слепые мертвые глаза тупо и радостно глядели в небо, руки раскинулись, словно в попытке взлететь.  Город был пуст и мертв. 
      А глубоко в подвале плакал маленький мальчик, только что оставшийся совершенно один во всем городе.