Я вспоминал, тот день в системе Энрия, когда моя жизнь навсегда изменилась.  Тот день, когда я умер. . . 
     
     Повреждённый флаер вынырнул из гиперпространства, чудом не рассыпавшись на куски.  За ним шлейфом тянулся всякий мусор: куски обшивки, теперь уже ненужный хлам багажного отсека, и снопы искр, которые, чихая, выплёвывал повреждённый двигатель.  Беспомощный и неуправляемый, он падал, с минуты, на минуту грозясь взорваться.  Управление отказало, орал надрываясь, сигнал эвакуации.  Откуда-то тянуло дымом.  Я вжался в кресло.  Сердце бешено билось в груди.  Пальцы мои намертво вросли в подлокотники.  Ужас сковал тело и разум.  Впереди была смерть.  Бесконечная темнота и холод.  Шансов не было.  Прямо передо мной разверзлась бездна.  Бездна черной дыры, затягивающая в свою пасть, все подряд.  Я хорошо представлял себе, как сейчас трескается, горит и рассыпается, обшивка флаера.  Меня охватила паника, но я не смог сдвинуться с места.  Как завороженный, я смотрел на вихри черной дыры и не мог оторвать взгляд от совершенной машины разрушения.  Она была прекрасна и смертоносна, как вселенная, породившая её. 
      Я вынырнул из неиссякаемого потока воспоминаний, как раз когда пронзительная речь подходила к концу. 
     -….  по определённым причинам, попал под амнистию и был бы досрочно освобождён, но недавнее происшествие, наглядно показало несовместимость господина Верлена с законом и порядком.  Это в свою очередь означает, что он опасен для общества и исключается из программы по досрочному освобождению.  Я не сразу понял, о чем идёт речь, и вынужден был переспросить. 
     - Что? Что вы сейчас сказали? Повторите! - И она повторила. 
     - На Пронимо-4, произошел несчастный случай, погиб ваш брат, Даниил.  Власти колонии вынуждены были подать документы, опираясь на статью 169 вашего законодательства о досрочном освобождении, так как вы являетесь единственным живым родственником Алисы Верлен дочери Даниила.  Изучив ваше дело, Комиссия ОС отправила меня сюда для проведения более тщательного расследования.  Несколько часов назад, были подписаны бумаги о твоём освобождении, в свете последних событий, я вынуждена их аннулировать.  Ноги у меня подкосились, в глазах потемнело, я стал задыхаться и падать куда-то.  Даниил! Данька! Несчастный случай! Абсурд! Не может быть! Чушь! Ошибка! Он не мог умереть! Не мог! Алиса, его дочь, моя племянница.  Кажется ей сейчас восемь…! И тогда я закричал.  Закричал так громко, как только мог и без сил рухнул на пол.  Завыл сигнал тревоги, тысячи игл вонзились в тело и мозг, а в кабинет ворвалась охрана.  Мне теперь было уже все равно, хотелось умереть, чтоб не чувствовать боли.  Вот только я не мог себе этого позволить, ведь у меня теперь была Алиса.  Я все кричал и кричал, не в силах остановиться.  И тут мир начал изменяться, стрелки часов вселенной заскрипели и события пошли вспять.  Пространство мерцало, и рвалось на куски, я кричал от боли, по лицу текли слезы, казалось, под кожей рвутся жилы, а в венах, закипает кровь.  Мне не чем было дышать, а на сомнения совсем не осталось времени, шанс был только один и я решился…! Кап-кап-кап.  Безумие подступало медленно.  Кап-кап-кап.  Я видел перед собой длинный тёмный коридор.  Слышал тяжёлые шаги и звон ключей.  От острого чувства беспомощности, я чуть не взвыл, но с места не сдвинулся.  Очень хотелось пить.  Было холодно и больно, почему-то вспомнилось улыбающееся лицо Санни.  Кап-кап-кап.  Я тряхнул головой, стараясь избавиться от наваждения, но тут перед глазами всплыло другое лицо.  С милой улыбкой, и добрыми глазами.  Лицо Даны.  Шаг, еще шаг, переглянувшись, мужчины, вошли.  Я мог успеть.  Все еще мог успеть, но. . . ! Кап-кап-кап.  Мог, но не успел.  Крик девушки резанул слух.  Я вздрогнул, вот сейчас упадёт лампа и погаснет свет. . . ! Я вжался в каменный пол карцера и закрыл глаза.  Темнота поглотила полный отчаяния крик девушки, и все стихло.  Теперь я уже ничего не мог изменить.  Ничего.  Я вышел на улицу.