Предисловие. 


      Этот рассказ появился на свет почти пять лет назад в результате совместного творчества двух людей – меня и Алексея Рыбкина, моего старинного университетского друга.  В жаркий июльский день мы гуляли по окрестностям Соликамска и пытались родить сюжет рассказа, который мы могли бы написать в соавторстве.  Роды были трудными – ничего подходящего в голову не приходило.  И вдруг Лёха выдал: «А давай напишем про учителя, который может убивать одним только прикосновением?!».  К осени рассказ был готов.  Он далеко не идеален стилистически да и с морально-этической точки зрения весьма спорен (по этой причине журнал «Порог» отказался его опубликовать).  Тем не менее, многим он нравится. 


      В январе прошлого года Алексей добровольно покинул сей мир, не сумев найти иного выхода из сложившихся жизненных обстоятельств.  Ему было всего 28 лет.  Этот рассказ – дань памяти ему. 


     

ГНЕВ ВНУТРИ


     


      У вас есть дети? Если есть, то вы когда-нибудь задавали себе вопрос: кто воспитывает вашего ребенка? Наверное, вы ошибочно думаете, что сами.  Но это не так.  Вы трудитесь, зарабатываете деньги, чтобы ваш ребенок был накормлен, одет и обут.  На все остальное у вас просто не остается ни времени, ни сил.  Воспитанием ваших детей занимается школа, то есть учителя.  А вы когда-нибудь спрашивали себя, какое влияние мы, взрослые, оказываем на детей? Нет, сформулируем немного по-другому: задумывались ли вы, как сильно они верят вам? Или вы привыкли только ругать молодое поколение, жаловаться, что все-то они, молодые эти, делают не так, назло да поперек.  Господи, да они ведь верят почти каждому вашему слову! А теперь задумайтесь, какова сила их веры в слова учителя.  Даже если они сами не осознают своей веры. . . 


      Критичность мышления появляется только классу к одиннадцатому, да и то не у всех.  Вот вчера я специально провел нехитрый эксперимент в 8 `Б': сказал, что Россия омывается водами всех четырех океанов, включая Индийский.  Так они и записали в своих тетрадях, так и заучили.  И только двое - из двадцати пяти! - сегодня попробовали мне возразить.  Это означает, что только эти двое не поленились дома открыть учебник (или атлас) и проверить мои слова.  Остальные либо вообще не утруждали себя подготовкой домашнего задания, либо - просто поверили.  Поверили мне. 


      Сейчас вот сидят, выполняют практическую работу "Составление характеристики одного из морей Российской Федерации".  Ну, кто-то выполняет, кто-то списывает, а кто-то вообще считает выше собственного достоинства что-либо делать на уроке.  Взять хотя бы Павлушу Тохтуева по кличке Тохтуй.  Сидит, гад, и на парте рисует!


      - Паша, будь добр, открой тетрадку, займись делом!


      Ноль внимания.  Все равно что со стеной разговаривать. 


      - Павел, ты меня понял или нет?


      Тохтуев поднял голову и бросил в мою сторону один-единственный, полный презрения, взгляд: мол, кто это еще там вякает?! Ублюдок малолетний.  Ему бы не в гимназии учиться, а в школе для умственно отсталых.  Но как же можно! Ведь маманя павлушина - главный бухгалтер одного из крупнейших предприятий нашего города.  Ведь только благодаря ей нынешним летом в некоторых кабинет гимназии сделали евроремонт.  Нет, уж кто-кто, а Павлуша будет с нами до конца одиннадцатого класса, а буде какой педагог с этим не согласен, пусть пишет заявление "по собственному желанию".  И допустил же бог жить с этим козлом в одном подъезде! Только я живу с родителями в двухкомнатной квартирке, а они с матерью - в трехкомнатной. . .  Ну да ладно, сегодня я его заставлю работать. 


      - Тохтуев, третий и последний раз предупреждаю: или ты начинаешь работать, тем более, что времени у тебя всего пять минут, или на следующий урок ты без матери не приходишь! Я понятно выразился?


      Тохтуев вновь на мгновение вскинул на меня глаза и тихо, но так, чтоб слышали все присутствующие, в том числе и я, шепнул: "Пошел на . . . !". 


      Вот мразь! Я непроизвольно сжал кулаки, рывком поднялся со стула и быстрым шагом подошел к тохтуевской парте с одним-единственным желанием - врезать что есть силы по этой самодовольной наглой харе.  Так чтоб кровь и сопли летели во все стороны. 


      Когда я встал у Павлуши за спиной, весь класс затих в ожидании удара.  Как овцы, ей богу.  Нет уж, я им такого удовольствия не доставлю: учительская этика, мать ее!. . . 


      - После урока останешься и вымоешь парту! - прошипел я, указывая на созданный Тохтуевым "шедевр": карикатурный портрет одного из одноклассников с огромным волосатым членом во рту.  Под творением красовалась подпись: "Сникерс-супер.  Запрещено к показу!". 


      - Не буду! - буркнул Тохтуев. 


      И тут на меня накатило.  Бывают иногда у меня приступы ярости, даже по самым пустячным поводам.  Перехватывает дыхание, поле зрения сужается, все перед глазами заволакивает кровавой пеленой.  В таком состоянии мне хочется только одного: ломать и крушить, калечить и убивать все и всех вокруг.  Сдержаться трудно, но можно.  Вот и сейчас, вместо того, чтобы залепить Павлуше затрещину, я, стараясь придать голосу как можно больше металла, сказал "Вымоешь!" и для пущей убедительности впился пальцами в ткань дорогой "найковской" олимпийки на плече подростка.  В тот же момент по руке словно ток пробежал.  Нет, даже не ток - будто струйка теплой крови стекла от локтя к кончикам пальцев.  Ощущение было смутно знакомым и таким явственным, что я даже отдернул руку и поднес к глазам - удостовериться, не поранился ли. 


      - Э! Че вы меня лапаете?! - начал было возмущаться Тохтуй, но осекся, встретившись со мной взглядом.  Не знаю, что уж он прочитал в моих глазах, но, видимо, нечто, что не скрыли даже затемненные фотохромные линзы моих очков. 

Странно, но ненависти к Тохтуеву я больше не испытывал, она покинула меня в тот самый момент, когда я взялся рукой за плечо подростка.  Я повернулся к Павлуше спиной, прошел к учительскому столу и посмотрел на часы.