- Вот и прекрасно, девочка… - И добавил торжествующе:
      -Теперь-то никто не запретит мне жениться на тебе. 
     Гали усмехнулась и погладила его волосы. 
     - Жениться на мне? Нет, дорогой мой, этого не будет…
     Шихуанди нахмурился, продолжая держать ее за плечи:
     - Но почему же, милая? Отказываешь мне? Императору?
     - Да, Повелитель, да! Считай, что отказываю.  Твоя мать была бы сейчас, вероятно, не многим старше меня, а то и моложе. 
     - Но ведь ты не моя мать!
     Гали хмыкнула. 
     - Весомый довод – ничего не скажешь.  Нет, мое солнце – и не будем об этом.  Я просто так сказала тебе – без всяких корыстных мыслей… чтобы ты знал – я собираюсь родить этого ребенка. 
     Он посмотрел удивленно и наморщил мальчишеский, в ссадинах, лоб. 
     - Ну, разумеется, Гали.  Как может быть иначе?
     Гали засмеялась – еле слышно, облегченно: она-то очень хорошо знала, как бывает иначе.  Когда она служила в Цунхуа, то много раз делала эту нехитрую процедуру – себе и другим.  В портовых заведениях имеется, как известно, несколько распространенных способов, самый известный и простой из которых – многочасовая, бесперерывная работа (желательно, чтоб твоими клиентами были матросы, только-только сошедшие на берег после длительного плавания).  Если же вдруг это не помогало, в дело шла настойка белладонны.  Если плод и после этого не желал покидать тело красотки, столь необходимое ей самой - прибегали к последнему, вернейшему средству, а именно – извлечению настырного существа железными щипцами, правда, случалось, после этого умирала и сама любительница удовольствий, но что поделаешь? Шихуанди – мальчик, занятый пустяками – армией, спасением человечества от смерти – он даже и не предполагает, что все эти ужасы существуют в мире – в том самом мире, который он собирается спасти. 
      Дитя, Повелитель, Возлюбленный! Сейчас он ласково простится с нею, и, уже распахнув дверь, в последний раз поглядит на нее, точно пытаясь до боли, до смерти, сохранить в памяти ее лицо и волосы.  Скажет «Ложись, не провожай», и на этот раз она послушается, ляжет, и станет слушать, как шумит в молодом, почти пятидесятилетнем теле темная, горячая кровь.  И волны - тоже темные, неспокойные - будут шумно биться всю ночь под полом ее плавучего театра. 
     .  .  . 
      Маленький Лун выследил Кантонца.  Случилось это неподалеку от палаток подразделения лучников – Император в последнее время часто приезжал сюда обсудить с начальством какие-то важные, и, должно быть, секретные вещи – по крайней мере, посторонние к этим разговорам не допускались, хотя обычно Шихуанди, запыленный и потный, как новобранец на учениях, соскакивал с коня и упражнялся в стрельбе вместе со своими «железностаевцами», время от времени пуская в ход крепкие солдатские ругательства.  Лунчик, как это часто случалось с ним в последнее время, издалека наблюдал за прогуливающимся Шихуанди, надеясь приобрести такую же размашистую, военную походку.  Император поговорил о чем-то с начальником части – густобровым, улыбчивым Инь Лу, затем с размаху ударил его по плечу - как много Маленький Лун отдал бы за такую ласку! – и оба прошли в палатку.  Спустя полчаса, Шихуанди вышел один.  Он молча кивнул слуге, запрещая следовать за собой, отошел на край пустыря, поближе к мишеням, и принялся как-то слишком пристально разглядывать их.  Лунчик видел, что он напряженно думает о чем-то, оттопырив губу, - это означало, что сейчас Шихуанди пройдет краем пустыря и всю дорогу будет смуглыми, большими пальцами правой руки теребить левый рукав дорожного плаща. 
      Тогда Лун решил опередить его – пригибаясь к земле, побежал к пустырю и улегся прямо в заросли полыни: отсюда можно долго наблюдать за обожаемым Повелителем – и самому оставаться невидимым.  Боясь упустить долгожданные минуты, Лунчик смотрел до того пристально, что скоро у него заболели глаза от напряжения – и поэтому-то было вдвойне странно, что он не видел того момента, когда к Императору приблизился незнакомый человек точно в таком же длинном, сером плаще, как у Шихуанди.  Лунчик в изумлении протер глаза, несколько раз прикрыл их и затем снова открыл – это был испытанный детский способ избавляться от всяких страхов – но человек не исчез.  Пока потрясенный Лун размышлял, откуда мог взяться незнакомец, Шихуанди бесцеремонно взял странного человека за рукав и стал что-то быстро и сердито говорить ему – из-за того, что эти двое шли слишком медленно, вначале нельзя было разобрать ни слова.  Маленький Лун, что было силы, напрягал слух, но не рисковал подползти ближе, боясь выдать себя: кто знает, что у них там за секреты? Наконец, эти двое приблизились – и Лун от нетерпения заерзал животом по мертвым стеблям полыни, точно охотничья собака, приготовившаяся к прыжку. 
      Шихуанди о чем-то спросил человека в плаще – Лунчик не услышал вопроса. 
     - Это абсолютная чушь, мой Император – голос Незнакомца звучал приглушенно и как-то безразлично – так, наверное, разговаривают оживленные мертвецы.  – Вы говорите, наши герои-лекари выкопали девочку?
      Глаза Шихуанди сузились. 
     - Именно это самое я и говорю.  Я только что с кладбища – своими глазами видел ту могилу.  Своими руками загонял туда металлический прут – гроба нет, она пуста. 
     Человек в плаще развел руками. 
     - Ну и ну.  Значит, вытащили вместе с гробом…
     Шихуанди нетерпеливо коснулся своего лба. 
     - Ну к делу, дорогой Янмин, к делу… Итак, вы обещали членам Коллегии, что зарядите труп «незримой силой» и что после этого его сумеет оживить любой, не так ли?
     Незнакомец покачал головой. 
     - Я не говорил этого. 
     - Как не говорили? – вспыхнул Шихуанди. 
     - То есть, я говорил, мой Повелитель… Но Вам ведь известно – девочку пришлось повторно убить, возможно, это сказалось… К тому же, я не закончил магический обряд, а эти дураки… Возможно, они «открыли врата» - у мастеров «дела молчания» есть такое понятие - и выпустили «незримую силу», я теперь не могу точно сказать.  Вы разговаривали с ними?
     Шихуанди дернул правым уголком рта:
     Н-нет еще, не успел… Это пусть тебя не волнует – с ними будут разговаривать профессионалы.  Скоро мы узнаем подробности.  Сейчас меня интересуешь ты…
     - Очень хорошо … - поспешно проговорил человек в плаще.  Я и сам хотел встретиться с Вами. 
     Император несколько раз ударил ногой о камень, стряхивая грязь с сапога. 
     - Зачем?
     - Я хотел сказать Вам… Одним словом, при мертвой армии должен будет неотлучно находиться человек, обладающий «незримой силой» - иначе дело обречено на провал.  Вы сами видите, какие выходят неприятности, если к делу привлекают кого попало…
     Шихуанди насмешливо, не мигая, уставился на собеседника. 
     - И на должность такого человека ты предлагаешь себя, Янмин? У тебя губа не дура!
     Тот, кого назвали Янмином, просто ответил:
     - Да.  Я настаиваю на этом.  Или прошу отпустить меня с должности и отстранить от участия в этом деле.  Я слишком уважаю свое ремесло, чтобы делить его с разными прохвостами вроде Лян Аманя. 
     Император отошел на несколько шагов и что-то вполголоса ответил – Лунчик не разобрал слов.  Кантонец – молодой солдат уже понял, что это был он – начал что-то быстро говорить, заглядывая в лицо Шихуанди.  Вот бы услышать!
     Руки Лунчика затекли – он стискивал зубы, заставляя себя не шевелиться.  «При мертвой армии должен находиться человек…» Значит, все правда.  Из этого разговора он понял одно: скоро все они – и Лунчик, и его брат, и тихоня Ван Вэй, и Бешеный Кот – умница - будут мертвы.  Их убьют – Кантонец убьет.  И Шихуанди – его любимый Шихуанди, которым Лунчик так восхищался, на которого стремился быть похожим – об этом знает. 
     .  .  . 
      И тогда Лунчик заплакал.  Сперва он, что было силы, сдерживал себя - уткнул лицо в тяжелую горькую пыль, в жгучие корни, и, когда снова поднял голову, рядом не было никого – ни Кантонца, ни Шихуанди.  А, может быть, все это ему померещилось, приснилось? Но слезы – самые настоящие, крупные слезы, вдруг хлынувшие по исцарапанным щекам – говорили об обратном: он же не дурак, не мальчик, чтобы плакать просто так, без толку.