Белое солнце поднималось в небо.  Мир встретил ещё одно утро. 
      Он сбросил с себя жёсткое серое одеяло и вскочил на ноги.  Хотелось пить.  Юноша сладко потянулся и зевнул.  Затем посмотрел в единственное окно, что зияло в потолке его каморки из сваренных ржавых железных листов.  Небо было чистым и голубым.  Это хорошо. 
      Дневное небо было их другом, ночь же – убийцей.  Если при свете дня небо становилось белым, платформа могла вовремя уйти из начинавшихся смертоносных ветров.  Но ночью опасность нельзя было заметить.  Такой ветер не был похож на обычные.  Он не дул, хотя зачастую следовал за обычными течениями воздуха.  Только пробыв в нём два часа, человек умирал.  Однако и пятнадцати минут хватало, чтобы сократить свой срок жизни до нескольких месяцев.  По словам деда, многие платформы погибли именно так. 
      Слава Богам, что ещё пращуры юноши нашли хорошее воздушное течение, в которое смертоносные ветра почти не прорывались.  Платформа могла сделать оборот вокруг мира за несколько лет, да так и не встретить ветер. 
      Возможно, думал юноша, эти древние платформы всё ещё летают в небесах.  Ныне их жители - одни скелеты в лохмотьях.  Впрочем, если встретить такую, можно будет поживиться многими полезными приспособлениями.  Вот только за всю жизнь юноши этого не случалось.  В молодости деда – запросто, но тогда были и другие платформы, обитаемые. 
      Его жилище на платформе было не самым большим, но самым уютным.  Он сам выбрал его в четыре года.  Здесь стоял стол, стул и шкафчик.  Всё сделано было из железных листов.  Юноша любил своё жилище, свой крохотный уголок в таком же крохотном мире под названием платформа.  Иного мира он не знал. 
      Юноша подошёл к Роднику, напиться воды.  Это была огромная воронка из неизвестного ему металла, с вертикальными бороздками.  Предрассветная роса осаждалась на её стенках и стекала вниз, в стеклянный резервуар с краником.  За ночь набиралось в среднем литров десять воды.  Для двоих человек более чем достаточно.  Они могли даже мыться. 
      В детстве, помниться, его частенько мучила жажда.  Живы были тогда мать, отец, брат.  Он готов был страдать от жажды сколько угодно, лишь бы вернуть их.  Только это невозможно. 
      Были и другие Родники, сломанные.  Ведь когда-то на платформе жила добрая сотня людей. 
      Юноша обошёл пустующие ржавые жилища и возле огороженного перилами края платформы заметил деда. 
     - Проснулся, - спросил старик. 
      Парень кивнул. 
     - Я птицу видел.  Кажется, ястреба, - сообщил дед. 
     - Поймать бы его, - облизнулся юноша. 
     - Ястреба надо ловить на мясо.  Я хотел тебя кликнуть, чтобы потроха принёс, да подумал: пока ты разберёшься, что к чему, ястреб уже улетит. 
      Юноша пожал плечами.  Дед любил поворчать. 
     - Ты уже завтракал?
     - Тебя ждал. 
      Большая летучая мышь, поймавшаяся ночью, имела свойство быстро портиться.  Даже вечером есть её было уже рискованно. 
      Он зашёл в хранилище, взял полупустую канистру с бензином, зажёг горелку.  Дед за это время набрал в кастрюлю воды и бросил туда летучую мышь.  Пока завтрак готовился, они любили поговорить. 
     - Вот ты как думаешь, почему «летучая мышь»? – поинтересовался дед, лукаво взглянув на внука. 
     - Ну, мышь и мышь. 
     - Нет, - крякнул старик.  – Не «мышь», а «летучая мышь».  Выходит, когда-то была просто «мышь». 
      Если парень что-то и понял, то всё равно не произнёс ни слова.  То, что было в прошлом, во времена земляных людей, навевало на него смертельную тоску.  И так жизнь не самая лучшая, а тут ещё дед со своими «что да как оно всё было». 
      Завтрак готов.  Они разделили летучую мышь пополам и съели с большим аппетитом.  Косточки и обрывки шкуры аккуратно собрали в свёрток – наживка для плотоядных птиц. 
      Юноша почувствовал, что дед сегодня впал в философское настроение.  Поэтому он пошёл к своему любимцу.