Распростершись ничком возле лужи, человекоподобная тварь раскинула в сторону тонкие лапы с покореженными пальцами и черными когтями.  Выбеленная чернотой подземных просторов белая кожа, через которую проглядывали синие вены, казалось, излучает ореол слабого свечения.  Тело, несомненно меньшее, чем у коренастого человека, отличалось явными признаками дистрофии и выступающими сквозь жидкую прослойку жира костями.  И в этом, казалось, давно иссохшем организме, еще теплилась жизнь, о чем свидетельствовали частые, но весьма короткие по своей продолжительности вздохи. 
      Само осознание того, что в относительной близости от тебя находится чужеродный и наверняка представляющий опасность организм, привело в ужас Роберта.  Он схватил первый попавшийся под руку камень и замахнулся для броска, как тут, словно почувствовав неминуемую гибель, тварь издала нечленораздельные звуки, которые не могли принадлежать ни животному, ни какому либо другому существу в экосистеме. 
     Такой поворот событий не просто шокировал Роберта, но и лишил всяких чувств.  Он даже не осознавал, что догорая свое, спичка уже жжет кожу пальцев.  Когда же она потухла, он не просто пришел в себя, а в ужасе выронил камень и свободной рукой принялся зажигать еще одну. 
     А что, если в этом существе осталось достаточно сил для последнего рывка? Вдруг оно воспользуется этим секундным замешательством жертвы и накинется на нее? Прикоснется к его коже склизкими лапами и вопьет в мясо гнилые зубы…
     Наконец слабый свет вновь пронзил черноту уникальной вышивкой тонких нитей и на территории отдаленных частей, там, где в узор вкрапливались полосы тьмы, Роберт узрел весь ужас анатомической деформации в условии пещеры. 
     Тварь с трудом подняла огромную голову и впилась в него гигантскими красными глазами.  Нависающий над ними тяжелый лоб, казалось, вот-вот коснется мягкой ткани яблока.  Маленький, чуть вдавленный нос имел весьма правильные черты.  Рот открылся в безмолвном обращении, оскалив выпирающие из-под тонких губ клыки. 
     В целом, за наводящей ужас маской скрывалось неподдельное страдание и вымученность.  На секунду Роберту стало жалко существо.  Неизвестной породы, наверняка не имеющее полового партнера, а, следовательно, главной цели в жизни любого создания – продолжения рода, оно влачило жалкое существование в мрачных глубинах подгорных чертогов. 
     Легкий спазм встряхнул все его тело.  Шею свело судорогой, из-за чего голова сместилась под неправильным углом, но глаза упорно продолжали смотреть на Роберта, прося помощи.  Он готов был поклясться, что прочитал в них мольбу и призыв к действию. 
      Новая, уже более сильная конвульсия, подбросила тело, перевернув его на спину и обнажив глубокие зияющие раны, из которых маленькими ручейками стекала голубоватая жидкость.  Но и здесь существо смогло из последних сил запрокинуть голову и обратить на него полный боли и отчаяния взгляд.  И казалось, что в этих красных, вытаращенных глазах, которые по всем законам логики не могли обладать даже частичным зрением, застыли слезы. 
     Сделав глубокий вдох, оно попыталось выдавить новые звуки, но так и не смогло и, обмякнув, закрыло глаза. 
     Одновременно с ним Роберт выдавил из себя воздух, избавляясь при этом и от нервного напряжения, из-за которого одеревенели мышцы.  Не выдержав не просто волны частичного расслабления, но настоящего тайфуна гипертрофированного облегчения, он раскинул руки и откинулся, подобно мальчишке, обессилено упавшему в сочную траву. 
     С упоением вдохнув сырой воздух, он решительно не хотел вспоминать о прежних заботах, наслаждаясь своим очередным триумфом перед опасностью.  К нему снова вернулась уверенность, и Роберт почувствовал себя непобедимым.  Но на просторы безоблачного ликования и явного превосходства надвигалась туча совершенно постороннего чувства.  Ему стало жалко пусть и отвратительное на вид существо.  Оно с такой покорностью и мольбой смотрело на него, что казалось, будто оболочка жалкого тела, от которой он освободил эту тварь, была дорога для нее.  Будто никчемное существование, обреченное на голод или еще более мучительную смерть в пещере, не стало для нее сущим адом.  Словно смерть не была для нее выходом. 
     А может она и не хотела причинять ему ничего плохого? Просто решила подойти, чтобы лизнуть в лицо, подобно собаке, и выпросить кусочек лакомства? Но ведь у него все равно ничего с собою не было.  Тогда она могла бы впасть в бешенство и порвать его на куски.  А он не мог этого допустить, когда роскошная жизнь, без забот и проблем была совсем рядом.  Нужно лишь протянуть руку… и взять ее… и тогда все девушки мира, все спиртные напитки и остальные, пусть и похотливые наслаждения станут его… навсегда…
     В страну грез и мечтаний неожиданно ворвался яркий осколок света.  Роберт зажмурился.  В течение нескольких секунд аффекта он пытался понять, что происходит, но когда лампочка озарения зажглась в его сознании, радость и гальванизированное ликование с трудом удержались в телесной оболочке.  Он закричал и попытался встать на ноги, но наслаждающиеся покоем мышцы подвели, и Роберт опустился на четвереньки.  Боясь упустить свою последнюю надежду, он понесся к своду, до боли сдирая коленки, царапая ладони, выкрикивая призывы о помощи. 
     Он мчался со всей возможной прытью, потому что блики, разбившиеся о испещренные выемками своды, не могли быть ничем иным, как лучом фонаря Артура. 
     
     ***
     Безуспешно попытавшись удержаться на месте, Артур выругал себя за нетерпеливость и отправился к пещерам, где через несколько часов должна была состояться встреча с его деловым партнером Робертом.  Этот кретин в очередной раз решился на безумную авантюру и теперь его задницу должен был прикрывать он.  И какого черта он согласился на это? Вдруг этого ненормального поймали копы и теперь поджидают сообщника в условленном месте?
     «Пятьдесят тысяч долларов,- напомнил себе Артур.  – За эту сумму можно выполнить непыльную работу.  И ведь это ты придумал гребаный план, а он всего лишь твоя марионетка.  Помни это». 
     Включив фонарь, он уверенным шагом направился по известному маршруту.  В этих горах Артур провел большую часть своего детства, а пещеры были излюбленным местом.  Особенно если собиралась большая компания и пацаны, выпендриваясь перед девчонками, отправлялись сюда глубокой ночью, проверяя, кто зайдет дальше.  Обычно Артур оказывался в числе самых трусливых, кто и нескольких метров не преодолел.  Но сейчас он мог в одиночку, без фонаря, пройти все от одного конца до другого. 
     Он миновал несколько сводов, пару раз свернул, прошел два грота.  Теперь оставалось найти этого нерадивого Роберта.  Небось заплутал где-нибудь. 
     «Боже мой, и что он за человек такой?- покачал головой Артур.  – Ему то и нужно было пройти, разве что несколько метров. … Неужели все городские обладают такой невероятной топографической тупостью?»
     В относительной близости, он услышал вскрик уж больно напоминающий голос Роберта, но какой-то не такой.  В нем различались дикие, звериные нотки. 
     Выхватив из-за пояса пистолет, Артур в напряжении замер, всматриваясь в отбрасываемые светом тени. 
     Пещеру наполнили шаги.  Сначала медленные, но потом все нарастающие, в них слышалось то два такта, то четыре, словно существо не могло передвигаться только на задних лапах. 
     Вытянув руку с Кольтом тридцать восьмого калибра, который достался ему еще от матери, Артур попятился назад. 
      В темноте замелькали красные глаза.  Он хотел было выстрелить, но бледная тень совершила отчаянный прыжок в его сторону. 
     Не медля, Артур отпрянул назад.  Выхватив туловище существа из темноты, он в отвращении скривился и несколько раз выстрелил.  Оглушительное эхо зазвенело в ушах.  Он изогнулся в совершенно невероятной позе и застыл, словно мышцы охватила каталепсия.