Казалась, что прошла целая вечность, прежде чем рука судорожно схватила что-то холодное.  Практически с благоговейным трепетом он обхватил предмет, пытаясь извлечь из него хотя бы самый тусклый отблеск света.  Но это оказался всего лишь пистолет.  Его холодная сталь и заключенная в ней огневая мощь, придавали Роберту уверенности и решительности, но столь долгий поиск вещи, лежащей практически «под носом», лишало всяких сил. 
      Сколько же уйдет времени, прежде чем он найдет этот злополучный фонарь? Даже приблизительные подсчеты оказывались неутешительными и в смиреной покорности перед всесильной судьбой он продолжил поиски, проклиная все на свете. 
      Неожиданно до его притупленного оглушительным выстрелом слуха донесся слабый, но уверенный шаркающий звук. 
      Роберт вздрогнул.  Его тело напряженно изогнулось, уши, казалось, чуть приподнялись. 
      Была ли это слуховая галлюцинация, вызванная столь долгим пребыванием практически в абсолютной тишине, где единственными музыкальными инструментами, звуки которых вскоре растворились, превратившись в одну протяжную мелодию, были капли? Могло ли воспаленное сознание найти для себя утешение в образе дорогого Артура, который, предвидя переживания друга, пришел в пещеру раньше времени?
      Очевидно да, раз нечто подобное произошло и с ним. 
      Еще несколько секунд напряженно вслушиваясь, Роберт все же смог взять верх над чувствами и продолжил поиски, но уже не топчась на месте, а уверенно двинувшись в глубь пожирающей темноты. 
      Чем-то такая умиротворенная обстановка была ему даже по душе.  И если бы не эта маленькая непредвиденность, Роберт наверное сам выключил бы фонарик и насладился выпавшей минутой спокойствия.  Было бы так приятно отстраниться от прочего мира, от хлопот и забот будничности, чтобы здесь – в мрачном пристанище вечного мрака – найти свое счастье. 
      Но, к сожалению, неприятность полностью выбила его из колеи, сокрушив прежние планы.  И теперь ему нужно было доказать - прежде всего самому себе – что обстоятельства не могут взять над ним верх.  Что он сильнее судьбы, фортуны, злого рока и прочей белиберды…
      И когда его высокомерные, жеманные рассуждения перешли на новый гипертрофированный уровень, снова раздалось неопределенное далекое шарканье.  Изощренное, граничащее с извращением воображение, какого Роберт не замечал за собою прежде, тут же нарисовало голодного мертвеца, в возбужденном предвкушении волокущего ноги к своей жертве. 
      Позабыв о всяком рассудке и гордости, которая еще минуту назад распирала его, он принялся судорожно шарить руками, пытаясь наконец найти долгожданный объект поиска и пролить свет истины на пугающую тайну. 
      Если блуждающее эхо не обманывает его слух, то источник вновь раздавшегося звука был немного ближе, чем прежде.  Теперь в нем слышался скрежет.  Казалось, что кто-то намеренно ведет когтем по твердым породам сводов пещеры. 
      Хотя предположение о когтях помогло здравому смыслу выдвинуть еще одну правдоподобную гипотезу.  Возможно, выстрел разбудил животное, случайно забредшее в пещеру? Но почему тогда оно не ступает с естественной мягкостью и размеренностью? Или оно настолько выбилось из сил, что едва тащит тощее брюхо, изредка касаясь им дна и создавая характерное шуршание?
      Роберт продолжал поиски.  И они ограничивались не только осязательной работой, но и ментальной.  Его все еще не покидали надежды на то, что это был его друг Артур или просто слуховая галлюцинация (хотя возможность последнего растаяла почти бесследно). 
      Звуки стали раздаваться гораздо чаще и теперь не оставалось сомнения в том, что это шаги.  В то время как извечные каблуки Артура раздавались бы отчетливой дробью, то, с чем имел дело Роберт, носило совершенно другой характер.  Шаги стали более уверенными, резкими и, что самое странное, мягкими. 
      Могло ли это быть животное? Или какая-то другая тварь, заснувшая в глубине бесконечного земного зева и пребывавшая в неком атрофированном, каталептическом состоянии, пока не была выведена из спячки грохотом, какого не слышала эта пещера со времен доисторических чудовищ, чей ужасающий рев сотрясал планету. 
      Наконец его рука до боли впилась в усеянный прорезями цилиндр.  На секунду Роберту показалось, что это обманное восприятие, вызванное желанием мозга принять мнимое за действительное и что на самом деле, левая рука впилась в пистолет намеренно выроненный правой.  Но все оказалось не так плохо и уже через секунду, он с замиранием сердца нажал на кнопку подачи питания. 
      Раздался щелчок. 
      Роберт увидел, как яркая вспышка осветила пещеру.  Он восторженно встрепенулся, но уже через мгновение свет засосало обратно в лампочку.  Не желая верить своим глазам, Роберт в отчаянии встряхнул фонарик. 
      Ничего. 
      Зверь, по-видимому испугавшийся света, замер и шаги прекратились.  Но оцепенение длилось недолго и он сразу же понесся с двойной силой, пытаясь нагнать упущенное. 
      Захлебнувшийся в волне слепой ярости и отчаяния, Роберт со всей силы встряхнул фонарь, ударив по нему рукояткой пистолета.  Темноту вновь прорезала вспышка света и тут же растворилась в непроглядной темноте. 
      Роберт практически не успел ничего разглядеть, но то немногое, что открылось его взору, настолько поразило, что он в ужасе онемел.  Руки, не слушаясь, обхватили пистолет и приподняли ствол вверх. 
      Огромные красные глаза не оставляли его в покое и двумя горящими прожекторами преследовали повсюду, куда бы он ни отводил взгляд. 
      Быстрые шаркающее шаги и жалостливое рычание сработали для Роберта, как система наведения, и он выстрелил в цель не меньше шести раз, пока грохот окончательно не оглушил его и не лишил чувств. . . 
     ***
      Придя же в себя, он тяжело застонал.  В голове все еще висел тяжелый гул, темноту разбавили красные кольца, сравнимые по размерам с блюдцами.  Он не имел ни малейшего представления, сколько прошло времени, сколько он прибывал в этом коматозном состоянии… и самое главное, что случилось с этой тварью? Могла ли она раненой уползти вглубь пещеры или попытаться напасть на него? Возможно пули даже рикошетом не задели ее, и она утащила Роберта в свое логово. 
      Думать обо всем этом было по крайней мере неприятно, и единственная перспектива, которая на самом деле могла приободрить его – это проснуться в своей постели.  Как чертовски здорово оказалось бы узнать, что все это невеселое приключение лишь кошмарный сон. 
      Помимо одной красноглазой проблемы была еще и другая.  Вдруг Артур пришел в условленное место и, не найдя своего друга, решил, что его поймали копы и, подождав несколько минут, ушел обратно?
      От этой мысли желудок Роберта завязало в холодный узел.  Он не хотел погибать в пещере от недостатка пищи или, наоборот, становиться чей-то добычей. … Подумав о еде, он понял, что острый приступ голода начал разрывать его с тех пор, как заработало сознание.  Да, ему нужно было перекусить, пока работоспособность мозга не достигла окончательного исступления. 
      Вспомнив о завалявшейся где-то в глубине кармана мятной конфете, он в отчаянном приступе радости принялся отыскивать заветный сгусток калорий.  Но вместо этого его ждал совершенно другой сюрприз.  Даже в условиях сенсибилизации и обострения сенсуальной системы, Роберт не смог определить назначение предмета оказавшегося у него в кармане. 
      И как только его пальцы с предельной кропотливостью изучили знакомее линии и углы, в его сознании четким образом предстал очередной подарок Божьей милости.  В пароксизме восторга, бесконечного счастья и благодарности, он дрожащей рукой достал спички.  И когда бы он мог подумать, что вещь, столь привычная и обыденная для нас в повседневной жизни, в условиях приближенных к экстремальным, может оказаться чуть ли не предметом поклонения и вожделения в честь Великого Прометея, подарившего людям огонь ценою собственных мучений и страданий?
      Пытаясь побороть дрожь в пальцах, он нащупал оставшиеся пять спичек и оторвал одну из них.  Неуверенно чиркнув красной головкой, Роберт услышал привычное шипение, ставшее для него музыкой, и увидел мерцающий источник счастья.  Поначалу привыкшие к непроглядной темноте глаза, казалось, пронзило до самого мозга слабыми лучами света, и он невольно зажмурился. 
      Стараясь не тратить драгоценные минуты постепенного сгорания картона, он насильно поднял веки и огляделся.  Настроенная на восприятие объектов, похожих на увиденное мельком существо, зрительная система, то ли пытаясь обмануть себя, то ли угодить сознанию, тут же превратила множество отбрасываемых теней в извивающихся монстров.  В первые доли секунды Роберт даже поверил в этот ловкий обман и чуть было не выронил спичку, но взял себя в руки и попытался всмотреться вглубь грота. 
      Пламя уже начало обжигать и он, засуетившись, отломал еще одну спичку.  И тут, на самой периферии зрения, он увидел то, что ударило его в мелкую дрожь и заставило ужаснуться всем существом.