Кардинал рассмеялся хрипло, по-вороньи, и грубо увлек женщину в сторону оконной ниши – он желал, чтобы этот позор семейств Карро и Паччини видел весь город.  Усадил на подоконник, резко задрал юбки.  Лючия спиной чувствовала, как на площади у палаццо останавливается один прохожий, другой, вытаращив глаза и раскрыв рот… Видели ли они, с кем собирается согрешить супруга Джованни дель Карро? Или пока ещё гадали, застыв с раскрытыми ртами перед возмутительным, безнравственным зрелищем?! Лючия дрожала от стыда, возбуждения и азарта, чувствуя, как обнаженная ножка касается бедра противника.  «Я играю на своём поле», - пронеслось в голове.  Лючия закрыла глаза. 
     - Как приятно. . .  – прошептала женщина. 
     Кардинал самодовольно усмехнулся, вторгаясь в тёмные глубины неразгаданной женской сущности. 
     - … dare il gambetto, - беззвучно закончила Лючия. 
     Бертолло уловил дуновение губ. 
     - … поставить подножку? – с недоумением переспросил он. 
     И тут же вскинул взгляд, прозревая, но дремавшая пружина уже распрямилась, тонкая острая игла выскользнула из затаившегося смертоносного механизма, рванулась навстречу мужскому естеству из лона убийцы, и палаццо огласился нечеловеческим воплем попавшегося на зубок. 
     Осколки чёрного короля на полу медленно стекались в единую фигуру тёмного янтаря, отсвечивая в лучах заходящего солнца багрянцем и кровью. 
     
     * * *
     
     Вечером Лючия дель Карро сидела у зеркала, в котором отражались два лица – молодой очаровательной женщины в самом расцвете своего шестнадцатилетия, и другой, зрелой, лет тридцати. 
     - Все получилось? – спросила мать, пряча в ларец ожерелье работы флорентийских ювелиров.  – Были какие-то сложности, дочка?
     - Никаких. 
     Она улыбнулась отражению, дерзко обнажив ровные белые зубки.  В голове билась торжествующее: «Лазаро, тебе не воскреснуть!»
     - Как ты будешь объяснять мужу, почему семья избавлена от этого тирана?
     - Тут не о чем и говорить, – покачала головой Лючия Dentata – именно под этим именем она и вошла в историю города.  – Пусть думает, что я честно выиграла в шахматы. 
     Женщины переглянулись.  Конечно, слухи о том, в какой позе сидела в окне донна Лючия, дойдут и до Джованни – но на то это и Италия – чтобы множить слухи и нашёптывать их в любопытные уши!
     - Я была права? – помолчав, спросила вдова Паччини. 
     - Да, он сразу понял, что на фигурах яд. 
     - Я же говорила! О, я прекрасно изучила мужскую подозрительность ещё при жизни твоего покойного отца! В последние дни своей жизни – да упокоит Господь его душу! – мессир Паччини кушал только вареные яйца, а чистить их отдавал своему слуге.  Когда всё идёт слишком легко, мужчины чуют подвох.  К счастью, у них не всегда хватает ума на многоходовые комбинации. 
     Лючия приложила к груди нитку жемчуга. 
     - Как думаете, пойдёт?
     - Да, жемчуг неплох.  Это подарок твоего деда на мою свадьбу, – женщина вздохнула.  Её свадьба была в далеком прошлом.  Молодость уходила, вот и дочь замужем, и двое внуков… Будто услыхав, вошла нянька с младенцами – Лючия нежно поцеловала мальчиков. 
     - От твоего деда осталось не так много вещей, – продолжала мать Лючии, беря на руки младшего внука.  – Многое сгорело в пожаре, случившемся четырнадцать лет назад.  Кое-что сжёг твой отец.  Но шахматы, шахматы твоего деда бессмертны. . .  – Лукреция Паччини говорила почти не слышно, думая о чём-то своём.  – Только на моём веку чёрный король раскалывался четыре раза. . .  но он всё равно цел. 
     Она замолчала, и по виду её было не понять – рада она или жалеет, что кусок янтаря цвета выдержанного бургундского по-прежнему лежит среди собратьев. 
     Лючия же думала о том, что такого мужчину, как её недавний соперник, было бы интересно повстречать на своём пути.  Может быть, стоило бы сыграть эту партию не с ним, а с мужем.  Может быть. 
     Может быть, она немного о чём-то жалела. 
     - Так что, вы говорите, осталось от деда?
     - Ты же знаешь, – пожала плечами мать.  – Ожерелье, что на тебе, доспехи в оружейной зале, карты…
     - Кстати, они мне нужны, - сказала Лючия, надевая браслет. 
     - Пасьянс разложить хочешь? – подняла глаза мать.  – Возьми шкатулку. 
     Доставая шкатулку орехового дерева, Лючия всё ещё прокручивала в голове блестяще сыгранную партию и её венец – принятый гамбит.  Дословно – удачная подножка.  Хитропакостная жертва.  Коварное великолепие разума, как сказал бы через пять веков литературный герой, прославившийся любовью к опиуму, скрипке и своей непревзойдённой дедукцией. 
     Однако уже через мгновение она не думала о Лазаро Бертолло, а просчитывала варианты новой партии, которая коснётся самых важных фигур герцогского двора. 
     - Джованни не должен на меня сердиться, ведь я сделала это ради него, - твердо сказала сеньора дель Карро.  – И я сделаю то же с любым, кто посягнёт на счастье моей семьи. 
     «Он не может быть счастлив в объятиях этого мужеложца.  Джованни будет счастлив со мной». 
     - Хорошо, что герцог равным образом любит и мальчиков, и женщин.  Но если просто раздвинуть перед ним ноги, он заподозрит неладное, - заметила мать.  – Это хитрая бестия! Надо дать понять ему, будто он раскусил твои хитрости.  Не стоит раздвигать ноги слишком быстро.  Пусть думает, будто одержал победу в тяжёлом бою…
     - Матушка, вы повторяли это тысячу раз с тех пор, как у меня пошли месячные!
     - Не грех было бы послушать ещё раз, что говорит твоя мать! Помнится, как-то я закончила войну между домами… Впрочем, тебе не обязательно знать, сколько кандидатов было на роль твоего отца.  Так что ты собираешься делать с этим негодяем?
     - Я сыграю с ним в карты, - сказала Лючия. 
     
     
     Примечание.  Гамбит (от итальянского – dare il gambetto – поставить подножку) – общее название шахматных партий, в которых жертвуются фигуры с целью скорейшего развития этих шахматных партий.  В случае принятия жертвы, возникает так называемый «принятый гамбит», а в случае отклонения – «отказанный гамбит».