Дай сюда, – он выдернул пистолет из рук Кости.  – Ты даже банку не задел. 
     Они стреляли, перезаряжая патроны.  Каждый попал по нескольку раз.  Иногда подходя настолько близко, расстреливая несчастную банку почти в упор. 
     - Ну, по последнему. 
     Костик согласился.  Как-то быстро темнело, срывались мелкие капельки - это сосны пока защищали их от дождя. 
     Стасик нагнулся к своей коробке, когда Косте показалось, что он слышал какой то звук.  Он всмотрелся в то место, откуда тот донесся, но ничего не обнаружил. 
      - Держи, – Стасик протягивал ему пистолет. 
     Костя прицелился, ожидая раската грома и…
     За его спиной, что-то оглушительно хрустнуло.  Поворачиваясь, он успел заметить, как перекосилось от ужаса лицо Стасика – тот так и не успел понять, что произошло – увидеть пистолет, вылетающий из его руки, и…
     
     
     Костя шел по лесу, он не знал, сможет ли отыскать Секретное Место.  Захочет ли место, что б его отыскали. 
     Да, наверное, так. 
     Его зрачки были расширенны.  Воспоминания захлестнули его, словно раскаленная лава. 
     «…коротком ходе.  – Шептал он.  - Сцепление ствола с кожухом-затвором при запирании канала ствола осуществляется с помощью подвижной серьги.  Ударный механизм курковый, с открытым расположением курка, в специальном канале которого размещена витая боевая пружина.  Предохранителя как отдельной детали пистолет не имеет.  Его роль выполняет предохранительный взвод курка.  Однако он не обеспечивает достаточной безопасности.  В случае случайного падения пистолета на курок возможен излом предохранительного взвода и случайный выстрел.  Прицел пистолета открытого типа в виде целика и мушки…»
     
     
     1987г. 
     Костик видел, как это было.  Пистолет стукнулся о камень.  Раздался выстрел.  Пуля попала Стасику прямо в живот – он тут же закрыл рукой дырку.  Так, словно это могло, что-то изменить.  Кровь хлынула сквозь пальцы.  Не как, это показывали в некоторых фильмах – медленно пропитывая одежду, но словно кто-то подорвал в его животе небольшую гранату – сразу, фонтаном.  Летящие брызги упали на землю у его ног, и тут же исчезли, словно вода, пролитая в пустыне.  Зато их хорошо было видно на камнях: бордовые, странные, замысловатые узоры. 
     Тут же раздался крик, жуткий, леденящий душу крик.  Казалось, он звучал бесконечно.  Это кричал не Стасик, он просто не мог кричать.  Из его рта била струя темно-бурой крови. 
     Костя обернулся на крик.  На краю поляны, между двух камней, стоял Женя.  «Кто-то говорил, что раньше его глаза были на выкате? Если б Стасик мог на секунду отвлечься, его б это позабавило» – Костик чувствовал, что теряет рассудок. 
     Женя продолжал кричать, в его глазах переливались все оттенки потрясения.  (Костик еще не знал, что это будет последний произнесенный им звук. )
     Он кричал до тех пор, пока Стасик не рухнул на землю, лицом вверх, затем, бросился бежать. 
     Костик на ватных ногах приблизился к телу.  Увидел белое как полотно лицо, на которое падали капли начинавшегося дождя, открытые глаза с неестественно расширившимися зрачками.  Его рубашка, стала настолько красной, что галстук, почти перестал быть виден. 
     Он посмотрел на друга.  Посмотрел внимательно, словно стараясь хорошенько его запомнить (как никак, им предстояло видеться еще на протяжении двадцати лет, каждую ночь. ) Потом Костя побрел в сторону места, где скрылся Женя. 
     Тогда он не знал, что запоминать Стасика не было надобности. 
     Им суждено было встретиться еще раз. 
     И довольно скоро. 
     
     Выйдя за пределы поляны, Костик обнаружил две вещи, первая, что Жени давно след простыл, и вторая, более прискорбная; в лесу, где свет не проникал сквозь кроны деревьев, было довольно темно. 
     Костя вытянул перед собой руки, и двинулся туда, где по его мнению, должен был быть лагерь. 
     Дождь лил во всю, он слышал раскаты грома, и видел вспышки молнии.  Будь это не смешанный, а лиственный лес, он бы увяз в грязи навсегда. 
     Навсегда. 
     Какое страшное слово.  Ветка хрустнула под его ногой, отдавшись эхом того рокового выстрела.  Что бы не спятить, Костик решил уцепиться за что-то надежное, привычное, за что-то постоянное. 
     Он принялся читать в слух пионерский стишок:
     
     Как повяжешь галстук,
     Ты светлей лицом. 
     На скольких ребятах
     Он пробит свинцом…
     
     Столько лет повторяемые слова стали вдруг приобретать жуткий, двойной смысл:
     
     Пионерский галстук!
     Нет его родней
     Он от юной крови
     Стал еще красней. 
     
     Вязкий, леденящий ужас разлился по телу.  Он присел, обнял себя руками, и заплакал. 
     Каким-то образом он знал, чувствовал – то место не хотело его отпускать. 
     Оно хотело еще. 
     Но нет, он просто так не сдастся.  Он будет идти, пока не упадет, или не умрет.