Никакого мага здесь не было, и это волновало хва еще больше.  Кто, кроме мага, мог пойти на то, что проникнуть в покои хва, да еще и не оставить следов? Вероятно, это был кто-то дерзкий, а главное, знающий про то, что он неуловим. 
     Еще до этого кто-то побывал в Щадринской казне.  Золота унесли немного, не больше, чем унести один здоровый человек, желающий бежать быстро и без оглядки.  Но главное, был похищен князев перстень.  Этот перстень был подарен государю его советником Знимом, а потому эти два происшествия скорее всего были связаны. 
     Князя больше всего волновала его репутация, а также репутация его дружины.  Испокон веку никто не мог проникнуть в казну.  Ведь если дружина казну защитить не смогла, как же она город защитит? Посему происшествие держалось в строжайшей тайне.  Государь знал об особом назначении перстня, но не знал о его силе, да и вряд ли смог бы себе ее представить.  Потому и не переживал по этому поводу.  А хов не спешил его огорчать новыми дурными вестями. 
     После проникновения в покои Знима, хов потерял связь с братьями.  И единственным способом связаться с ними теперь – отправиться в святилище, где концентрация энергии была так высока, что хоть ковшом черпай.  Но именно необходимость и заботила Знима больше всего.  Если кто-то хотел вынудить его выехать из покоев и отправиться к святилищу, значит, планы у него были очень далеко идущие.  Он намеревался бросить вызов самому хву, а это дорогого стоило.  Либо это был настоящий болван, обладающий высокими способностями, либо его могущество и вправду было столь высоко, что он мог потягаться с выходцем с Больших Островов. 
     Потому и уговорил Зним князя взять с собой большую часть дружины.  Кольчуга и конь не уберегут тебя от напасти, если рядом нет верных людей.  А раз кто-то решил с ним потягаться, то пусть потягается сперва с княжескими тремя сотнями, а потом можно и лицом к лицу встретиться…
     …С юга прямо у горизонта тянулась пыльная туча.  Дозор доложил сразу же, как стало понятно, что это не природное явление.  Что-то двигалось прямо в направлении Щадры.  Там вдалеке находилась граница Браниславы с Крайной, а значит тот, кто поднял тучу пыли, уже должен был миновать и Славгород, стоявший прямо на границе, и святилище, построенное на земле Браниславы.  Зним вгляделся в горизонт и понял, что это движется конница.  Или что-то быстрее и мощнее.  Князь жестом остановил дружину и совещался с головами, что делать, и советник подъехал поближе.  Сотники расступились, понимая, что ему хоть и не вести дружину в бой, но толку может быть и не меньше других. 
     – Огромное войско идет, князь, – басил Раздар.  – Пока числа не понять, но не менее трех тысяч, точно. 
     – Что делать будем, государь? – торопливо гарцуя, почти прокричал Гнеш.  – Если враг - растопчут и не почуют!
     Третий сотник молчал.  Его рыжая борода шевелилась, словно он что-то пережевывал.  Государь знал, что Гладомир думает.  В минуту тяжелых раздумий он начинал молча шевелить челюстью, словно пожевывал что-то, но Лайдак знал, что сотник через минуту даст решающий совет. 
     – Больше трех тысяч, намного.  И не только конница, – наконец проговорил он.  – Колесницы, пехота и какие-то орудия позади всех.  Одна конница такую тучу не поднимет.  Будут здесь уже скоро.  Уйти не успеем.  Если враг – только погибать.  Коли не враг, так живы будем, не помрем. 
     Теперь государь с надеждой взглянул на Олдовоса Знима, советника с Больших Островов. 
     – Я сделаю для нас покров, государь.  Стрелы нас не возьмут, кони к нам не подойдут.  За людей не ручаюсь, но коли люди пойдут, то ваши лучники смогут их положить много, а потом и мечи сгодятся, – сказал Зним.  – но тогда нужно прорываться еще южнее.  Нам нужно к святилищу.  Если оно уцелело, то там мы будем в полной безопасности. 
     Проговорил хов это все с твердой уверенностью в голосе, отчего и государь стал спокоен.  Всегда легче, когда ты думаешь, что твои люди уверены в тебе, а главное, в себе.  Но хву легче не стало.  Ибо у него на душе впервые за много лет было смятение.  Что за армия? Откуда? Он не мог поверить своим глазам, глядя на приближающееся войско.  Защита его будет сильной, покров обойти сумеют только спешившиеся, а первой идет конница, судя по всему намного опережая остальную часть войска.  Судя по скорости, они двигались вовсе не с мирными целями. 
     Надежда одна – алтарь Киринея.  Там Сила. 
     – Тогда пришпорьте коней! – крикнул князь.  – Едем к святилищу!
     За могущество надо платить.  И каждый языческий бог обязан платить людям за их жертвы и Веру в него, придающую ему сил.  Вера в выдуманное божество – страшная ложь, рождающая еще большую ложь – само божество.  И если люди платят своему богу дань, то бог начинает платить им тем, что существует.  Но плата богу будет подниматься по мере возвышения его людьми.  Ведь если есть Истина, то должны быть и ложь, скрывающая ее.  И если Истина неизменна и чиста, то ложь изменчива и алчна.  И однажды люди заплатят кровавую дань.  А бог предаст их, ибо он так же изменчив и алчен, как люди, его придумавшие…
     Так думал хов Ордена Храма Мудрости, советник князя щадринского, обозревая начало последней войны до прихода Веры Четырех Святых. .