Он поразил девушку своеобразным гарпуном, и теперь вытягивал из неё свою законную магическую силу.  Тоненькая ниточка продолжала светиться мистическим пламенем цвета индиго.  Свечение постепенно бледнело, пока совсем не исчезло.  Тогда тоненькая ниточка растворилась в воздухе.  Тело Виолетты обмякло и упало на прохладный асфальт.  Хомовой забрал не только свою силу, но и всю жизненную энергию девушки.  Конечно, по сравнению с его теперешней силой жизненный запас Виолетты был маленькой капелькой в бушующем океане, но зловещий демон не хотел оставлять жизнь девушке, из-за которой ему пришлось так долго повозиться.  Возможно, это была своеобразная месть.  Виолетта стала последней жертвой, которая пала на виртуальный алтарь кошмарного демона. 
      Наконец-то Хомовой обрёл всю свою силу.  Тело Эдуарда с неприятным хрустом упало на твёрдый асфальт.  Высоко в небесах клубился непроглядный туман цвета индиго, посреди которого пламенели адские глаза Хомового.  Этот жуткий синий туман и был истинным лицом зловещего монстра. 
      Демоническое облако поднималось всё выше и выше – Хомовой со скоростью в миллиарды раз превышающей скорость света мчался в далёкий астральный мир.  Перед ним в невообразимом калейдоскопе проносились галактики и целые Вселенные, демон врывался в чёрные дыры и снова выходил на свет Божий из новых звёзд.  Он продолжал свой путь.  Всего лишь несколько шагов, которые никогда не сможет сделать ни одна человеческая цивилизация, шагов длиной в миллиарды и миллиарды световых лет, отделяли его от столь желанного астрального мира, таинственной Вселенной, полной свободы.  Именно там льётся кровь, именно там кипит вечная битва между Светом и Тьмой. 
      Теперь Хомовому оставалось сделать один маленький выбор: на какую сторону встать.  Да-да, демон, убивший миллионы землян, в масштабах Вселенной не являлся воплощением зла.  Что такое добро и зло? Это различные полюсы, которые люди выдумали, чтобы облегчить себе жизнь, это древние идолы миры, которые продолжают взирать на человечество своими мертвыми каменными глазами.  Но люди не видят, что эти идолы мертвы.  Эти горды и независимые человечки снова и снова падают перед ними в ниц, снова и снова приносят на древние алтари кровавые жертвы.  Непонятно только одно: на каком алтаре больше невинной крови, на алтаре добра или на алтаре зла?
      Свет и Тьма – это нечто иное.  Свет не есть добро, Тьма не есть зло.  Даже великие космически силы безмозглые земные философы низвели до уровня своих беспомощных идолов.  Лишь пара-тройка настоящих мыслителей провозгласила гибель добра и зла, но их никто не слушал. 
      У Света и Тьмы есть своя философия, своя правда.  Нельзя сказать, кто из них прав, кто виноват, кто плохой, кто хороший.  Свет и Тьма, Бог и Дьявол – это безликие космические силы, которые ведут бесконечную битву между собой.  Великую Вселенскую войну, в которой никогда не будет победителя, потому что Свет и Тьма не могут существовать друг без друга.  Рай не мыслим без Ада, а если вдруг исчезнет Антимир, то и наша Вселенная тут же распадётся на дециллионы жалких беспомощных атомов, которые погибнут в кошмарном водовороте чёрной пустоты. 
      Но никто не в силах прекратить великую битву.  Если остановить её, то Свет и Тьма сольются воедино, что грозит настоящим апокалипсисом.  Любой физик знает, что если столкнуть частицу и античастицу, то произойдёт аннигиляция – бешеный выброс энергии, за которым следует всё та же первичная пустота.  Вселенная устроена точно так же. 
      Впереди заблистали молнии цвета индиго.  Вот она, граница материального и астрального миров.  Именно за этой сверкающей границей лежит далёкий и желанный астрал.  Хомовой ликовал.  Он прошёл долгий и тяжелый путь, и наконец-то достиг желанной цели.  Совсем уже скоро он будет там, где и должен жить настоящий демон.  Астральный мир уже готов встретить нового война Света или очередного борца за Тьму. 
      Хомовой ворвался в бесконечный лабиринт молний.  Впереди расстилались бескрайние просторы далёкого астрального мира – таинственной Вселенной, достигнуть которой не сможет ни один человек, да и не поймёт простой смертный всей красоты сюрреалистических пейзажей необъятной страны Высших Сил. 
      Хомовой мчался вперёд.  Он дома! Свобода и жизнь! Жизнь и свобода!!!
     
     Эпилог. 
     
      Грозная сентябрьская ночь окутала округу пьянящей тишиной и непроглядным мраком.  Но здесь, на кладбище, было по-особенному тихо.  Ни звука не проскальзывало в таинственном лабиринте суровых гранитных памятников и покосившихся деревянных крестов.  Здесь отовсюду веяло смертью.  Ночь и тишина создавали такую жуткую атмосферу, что в глубине души невольно пробуждались сильнейшие приступы некрофобии – страха перед мёртвыми.  Так и казалось, что сейчас из-под какого-нибудь могильного холмика вырвется полуразложившийся мертвец, который, словно персонаж «Ночи живых мертвецов» будет нести в мир ужас и разрушение.  Древнейший страх мира сжал бы своей мёртвой рукой сердце любого, кто отважился бы войти сюда, в этот бесконечный лабиринт чужих могил.  Однако, таинственный ночной гость, который сейчас бесцельно плутал по кладбищу, этого явно не боялся. 
      Федор Олегович двигался в непроглядной тьме, изредка натыкаясь на железные оградки, но упорный толстяк не обращал на это внимания и спокойно продолжал свой путь в никуда.  Спасский сам не понимал, что делает ночью на кладбище.  Мало того, но владелец рекламного агентства даже не знал, как он здесь оказался.  Последним, что помнил Федор Олегович были похороны Эдуарда Эрибониса….  Это Спасский помнил отчётливо.  До сих пор у него перед глазами стояло мёртвое лицо Эдуарда, красный бархат гроба и роскошный надгробный памятник над свежей могилой, заваленной цветами.  Спасский помнил изумрудные глаза Эрибониса, которые продолжали жадно смотреть на мир и никак не желали закрываться.  Федор Олегович помнил глухой стук земли о крышку гроба.  Толстяк замечательно помнил поминки.  Там он, кажется, выпил рюмочку водки, за которой последовала ещё одна.  Потом он принял третью, четвёртую, пятую, энную….  Спасский точно не помнил, сколько он выпил на поминках, но явно не меньше литра водки.  А потом вдруг наступил чёрный непроглядный провал в памяти.  Федор Олегович прекрасно помнил, как выпивал очередную рюмку, а потом наступило небытие, и Спасский очнулся здесь на кладбище. 
      Толстяк не понимал, что он здесь делает и куда идёт, однако какой-то таинственный внутренний голос подсказывал ему, куда надо двигаться.