- Хорош, пацаны! – приказал Влад остальным, а сам обернувшись к единственной девушке в компании, Лизе, спросил, – Лиз, помнишь я тебе пони обещал?
     Несмотря на свои четырнадцать лет Лиза разбиралась в мужчинах больше, чем все вместе взятые женщины поселка, что тут таить – она знала о мужчинах больше, чем они могли знать о самих себе в их годы.  Свои карманные деньги она бережно хранила в закутке, припрятав их в чулане.  Стоит твоим трусикам чуть выглянуть из-за пояса и парнишки угостят тебя мороженым или шоколадкой, носи майку без лифчика – и вокруг тебя будут хорохориться свора ухажеров.  В этот день Лиза решила загорать в нижнем белье, специально перед взором всей компанией: ей жуть как хотелось импортную косметичку. 
     Мальчик отползал в сторону, когда чья-то нога, прикрыв грязной подошвой ушко, оказалась на его голове. 
     - Слышь, блядина, встань-ка на четвереньки, – Влад старался придавать голосу грубую хрипотцу, как у его отца. 
     Мальчик подчинился - он увидел перед собой, на зеленой траве, худые девчачьи ступни, с длинными пальцами и ногтями покрытыми розовым лаком. 
     - Я ожидала пони, а не жирную свинью! – пожаловалась Лиза. 
     - Ну, пусть свинья, зато говорящая, – Влад сильно пнул коленом в ребро своему пленнику, тот громко замычал, сжав кулаком пушистую траву. 
     Лиза оценила шутку.  Ярко напомаженные губы, выделяющиеся на бледном лице, растянулись широкой дугой.  Она высунула тонкий язык и, облизав кончики сухих пальцев, позволила Владу и ребятам помочь ей взобраться на «пони».  Ноги встали на выцветшую ткань, набитой ватным многослойным жиром.  Она чуть не отступилась, но твердая мужская рука Влада своевременно послужила опорой.  Остальные завистливо держались около, вытянув в пустой надежде в стороны руки, рассчитывая, что ее величеству понадобится и их помощь тоже. 
     Доселе она никогда не испытывала подобного чувства: вот под ней захлебываясь собственной слюной и страхом, унижается человек.  Девочка окинула резво скачущих подле нее потатчиков и поразилась тому, насколько они счастливы, что счастлива она.  Лиза оказалась причиной внезапного детского садизма, и от этого мурашки шквалом пробегали по ее белесой коже. 
     - Я хочу быстрее! – повелительно метнула девочка. 
     - Эй, жир, ты слышал? – Влад в спешке стараясь опередить остальных, саданул мальчика снова по ребрам и рявкнул.  – Быстрее, дери тебя в рот, быстрее. 
     Мальчик подчинился.  Колючая зелень окончилась, он вступил на обжигающую дорогу, рассыпанной гравием и дроблеными кирпичами.  Он спешно переставлял руки, стараясь как можно скорее оторвать легкоранимые ладони от мощеной поверхности. 
     - Быстрее, быстрее! – неистовствовала Лиза, топая ножкой по лопаткам изнуренного мальчика. 
     - Я устал, – раздался голос отчаяния. 
     Все застыли вокруг него, испарина выскользнула с виска и покатилась по щеке, свиснув на кончике аккуратного носа. 
     - Гони его, мальчики, – сказала Лиза, ухватившись за чью-то руку. 
     Посыпались удары.  Он завизжал и ошалело понесся, сдирая кожу на коленях.  Представление переехало на другую улицу, зверь, подгоняемый таранящими ножками по ребрам и заднице, сопровождаемыми матерщиной, зарычал и галопом прокатывал полуголую наездницу - дети игрались. 
     Мама-кошка все еще наблюдала за его закланием.  Нет, она не испытывала удовольствия от вида происходящего, на ее лице за все время событий не произошли ровным счетом никаких перемен, разве что зевота.  Она почесала за ушком и ковыляя тощей фигурой, начала прядать в сторону резвящихся. 
     Нещадное солнце продолжало выжимать влагу с улицы.  Пары вздымались над дорогой и, преломляя насаждаемый свет, искривляли пространство, образуя пляшущее марево.  На горизонте возникла расплывчатая черная точка, пробивающаяся сквозь полуденный туман. 
     - Я больше не могу.  Хватит, пожалуйста! - сказал мальчик, жадно наполняя легкие спекшимся воздухом.  Его руки тряслись, колени зудели от боли, а спина ломилась от тяжести всадницы. 
     - Хрена ты завыл, блядь? – спросил Влад и резко ухватился за копну его мокрых волос. 
     - Ух… - застонал мальчик, отчаянно закатив глаза. 
     Влад дернул руку, голова циркового зверька безвольно болталась на кончиках светлых волос. 
     - Может его напоить надо? – спросила девочка, все еще пребывая стоймя на обгоревшей спинке «пони». 
     - Мяу. 
     Его глаза широко раскрылись и вцепились в кошку.  Он начал пятиться назад, пока не получил удар по заднице с ноги. 
     - Куда? Стоять на месте!
     - Это она, та самая кошка, – мальчик долдонил себе под нос, раскачивая требовательную пассажирку. 
     - Эй, о чем это он? – спросила она, оглянув всех недовольным взглядом. 
     - Нет, надо спасаться, - продолжал мальчик, держа хищницу на прицеле.  - Это волшебная кошка. 
     Услышав последнее слово, ребята разверзлись хохотом.  Влад убрал руки, приложил их к животу и согнулся вдвое, распинаясь диким восторгом.  Кошка сделала несколько шагов в сторону ребятни.  Мальчик встал на дыбы, выронив девочку.  Пребывая в онемении от повадок Валаамовой ослицы, парнишки, разинув рты, смотрели, как тело поднимается в воздух, затмевая солнце в зените, затем камнем шмякается о твердь.  Она упала лицом вниз, немного повертелась и представилась перед всеми в новом обличии.  Некогда красивое личико покрылось ссадинами и шишками, на подбородке красовалось рассечение, брызжущее тонкой струей крови.  Ее уродство напугало детей, они переглядывались друг на друга, впервые на их памяти красота мгновением сменилась безобразием.  Бретелька лифчика соскочила с плеча, оголив грудь, раньше о таком они даже и мечтать не смели, но шрамы на ее физиономии держали на себе все мальчишеское внимание.  И как по законам прописанных мужским семенем, дефективную особу оставили в полном одиночестве, на знойном асфальте со слезами. 
     Он прибежал домой впопыхах, потеряв по дороге правую кеду.  Из комнаты матери, как обычно, доносилась какофония стука стекла, звонкого женского смеха и вторящим ей мужского гона.  Его разрывало от боли и перенесенного ужаса, мальчику не хотелось тревожить мать в час ее, как она говорила, заслуженного отдыха.  Он неуверенно приложился вялым кулаком и два раза постучал.  Голоса мгновенно затихли, раздались шаги, ручка резко опустилась, и мальчик предстал перед удивленными глазами пьяной компании. 
     - Еп ж твою мать, сына, – сказала мамаша, и было не понятно, выражала она обеспокоенность за ребенка, выказывала недовольства или просто удивление словом выскочило само по себе. 
     Был вечер.  Мальчик виновато просиживал на матрасе перед трезвеющей матерью, к тому моменту она почти залатала все его раны, хоть колено и по-прежнему обжигала глубокая ссадина, ему полегчало.  Женщина была очень горда собой: ей импонировала мысль, что она оставила мужскую компанию за накрытым столом полным бутылок и разных закусок, и отдалась своим материнским обязанностям.