- Они у меня, - ответила та и они вошли.  Прошли коридором первый этаж. 
     
      Ух, с ветром одного из кабинетов выпорхнули двое мальчик 6-7 лет.  Как молоденькие оленята, подумала девушка.  Поднялись на второй этаж.  Пахло свежими бинтами и касторкой. 
     
      Когда они проходили кабинет старшей медсестры, скелет, стоящий в углу у папоротника, кляцнул челюстью.  Олеся вытерла руки об юбку, вытерла вспотевший лоб. 
     
      На кабинете главврача значилось следующее:
     
      "Если ты знаешь чем кончится твоя жизнь - иди в следующую дверь и ты выйдешь в пропасть.  Там ты познаешь, что всё наперёд знать нечеловечно". 
     
      - Странный юмор у этого иудейского докторишки", - тихо, для себя сказал Стас. 
     
      Они открыли дверь с двух оборотов.  Включили свет. 
     
      - Добро пожаловать в ад, червячки! - женский голос старой сифилитички был как наждачная бумага.  Кудрявая взлохмаченная голова, шея блестит, грудь вывалена наполовину, руки в муке или пудре, ногти сломаны. 
     
      - Ну что, наш дорогой Стасик, я рада видеть тебя.  Как и те, кого ты мучил, над кем измывался в секретном НИИ.  Ты не забыл, как ломал кости у детей, как лил кипяток на головы женщинам, как насиловал самых слабых? Ты думал, я сгинула на всю вечность, а я здесь! Где ты подцепил эту шалаву, пёс шелудивый?!
     
      Стас сел на корточки и потряс головой. 
     
      - Ты Љ196? Но мы же тебя. . . 
     
      - Да, вы насиловали меня шестером трое суток.  Ты порвали меня всю, словно я была резиновой.  Какие же сволочи! Вы подключали к моим пяткам ток, тушили окурки об грудь, а ведь я была первой красавицей, когда выпускалась из школы.  Поймали меня на танцах, охмурили как первую лохушку, запудрили мозги девичьи. . .  Я ведь тогда впервые видела "Мерседес-бенц", впервые была в ресторане.  Какие же вы твари!
     
      Стас привстал, сел вместе с Олесей на длинное кресло. 
     
      - О чём говорит эта женщина? - спросила Олеся. 
     
      - Я не мог тебе всего сказать. . .  - промямлил Стас и заплакал нервным взрывом.  - Будьте прокляты вы все! Будь проклят день когда я увидел весь этот чудовищный мир, всех вас, которых мне нравиться мучить и убивать.  Да, да, Олеся, я мучитель, да ещё со стажем.  Пусть все валят за кордон, если мы, мучители, не даём вам спокойно жить, валите туда, где всё тихо и благополучно.  Вам не место в нашей Russia!
     
      Безумная Люся метнула в них чернильницу.  Лицо Стала стало красным, и Олесе досталось по полной программе: у неё было заляпано всё лицо. 
     
      - Будь проклят, вонючий педофил! - ещё громче кричала безумная.  - У меня ведь ребёнок был под сердцем, и сама я ещё ребёнком была.  А вы ломали пальцы стульями, били по груди и по ногам. . .  Последние, страшные чудовища! Но час Божий уже грянул, святая Америка всех вас покарает! Смерть ваша будет страшна как говорила мне моя мать. . . 
     
      Стас подбежал к женщине, ударил её в скулу.  Удар был ужасно мощен и Люсю откинуло к стене.  Стол, за которым она сидела, перевернулся, все канцелярские принадлежности спали на пол. 
     
      Люся рухнула на тот же самый паркет уже мёртвой. 
     
      В дверь прошёл Вайцман, ухмыльнулся. 
     
      - Ну, вот, нельзя вам такое дело доверять.  Мастерски вы её, Стасик.  Видать, рука у вас тренированная.  Главврач вынул из-под шкафа ружьё и выстрелил Стасу в ногу.  Олеся закричала как резанная.  Стас побледнел, попытался встать с пола, но потерял сознание. 
     
      Фрагмент девятый
     
      - Помоги ему, чего стоишь как в столбняке, перевяжи ему ногу, - возбуждённым голосом командовал Вайцман. 
     
      Олеся в полушоковом состояние принялась приводить Стаса в чувства.  Молодой человек от запаха нашатыря заохал, стон его был тягуч как козье меканье.  Рана была небольшая, но чересчур болезненная.  Такие раны отнимают больше сил, калечат злораднее. 
     
      - Он-то копыта не бросит? - засомневался в стасовом здоровье главврач.  Он закурил, отсморкался, сел на стул с кривыми ножками.  Всё меньше понимая, что он здесь делает, главврач пожалел что не поспал подольше, не посмотрел важный волейбольный матч. 
     
      Прошло полчаса.  Стас открыл глаза, поражаясь как бледно всё вокруг.  Сейчас он бы поверил в самые нереальные версии бытия, в самые причудливые искривления сознания. 
     
      Иосиф Семёнович помог Стасу сесть на диван.