Черт за спиной, или один день из жизни профессора Сафонова. 
     ***
      Профессор одного из медицинских университетов, Сафонов Александр Константинович, пожилой мужчина лет шестидесяти, лежал в своей кровати и с нервозностью поглядывал на часы.  Длинная стрелка часов минуту за минутой преодолевала положенный интервал с быстротечной скоростью, приближая начало очередного дня.  Жизнь давно не радовала пожилого профессора.  Волею судьбы половину своей жизни он отдал психоневрологическому диспансеру, в котором трудился психиатром.  Так бы и катилась жизнь профессора к логическому концу, но давний друг, по студенческой скамье, несколькими годами ранее, предложил перебраться на должность преподавателя в один из университетов Москвы.  Преподавать профессор должен был то, что он знал лучше всего, а именно- тайны душевных терзаний.  Не сказать о том, что Александр Константинович был этому рад, попросту совершить преступление.  Профессор был человеком, несмотря на свой статус, слабым и завистливым.  Зависть к людям была первым бичом в жизни профессора, которая привела его к хронической бессоннице и постоянным головным болям.  Причинно-следственную связь которых врач понять никак не мог, поскольку симптомы были не совсем обычными, даже для Александра Константиновича.  Возможно всему виной его работа.  "Походи целый день с ненормальными и сам станешь идиотом",- так думал Александр Константинович.  Его, уже осунувшегося и измотанного в свои прожитые года, можно было принять за глубокого старика, повидавшего все и вся в этой жизни.  Видел он и вправду много, но стало ли увиденное в жизни причиной всему этому? Будучи врачом, профессор часто проходил мимо людей, молящих о помощи.  Обеспеченным родственникам больных добиться милости было невероятно сложно, что уж говорить об обычных смертных.  Надменность была второй скверной чертой характера Александра Константиновича.  Людей профессор никогда не делил на сословия, все они были для него плебеями в бренном мире.  "Мир давно сошел с ума и с этим ничего не поделать", - этой фразой пожилой врач часто ставил крест на светлых помыслах своих студентов из числа тех, кто был очарован его заслугами и авторитетом.  Многие из тех, кто посвятил свою жизнь Асклепию, имели в младые годы мечту о том, что все можно изменить и помочь всем людям на земле, но становясь с годами старше и сталкиваясь со сложностями, многие так и оставили эту мечту далеко в недрах своей души, так и не дав ей шанса осуществиться… А зря…
     
      « Вставай уже! », - появившись в дверях, скомандовала жена, - опять проспать хочешь?» « Черт бы тебя побрал! », - пробормотал еле слышно, с плохо скрываемой злобой, профессор.  « Я ничего не слышу и слышать не хочу! », - продолжила супруга, - просто собирайся на работу ! » Брак у профессора без сомнения был несчастный.  Детей у него не было, да и не могло быть.  Они оба не любили детей.  Он не любил свою жену, а она не любила его.  Так бывает, люди женятся по понятным только им причинам, но живут, год за годом, загоняя друг друга в ловушку, в которой они напоминают диких загнанных зверей, готовых броситься своему обидчику прямо в горло.  Похоже, и в эту секунду профессор был готов броситься и перегрызть артерию на шее своей супруги, сомнения были лишь в том, какую артерию профессор выберет первой.  С каждым днем ненависть усиливалась, и каждый вечер в семейном кругу перерастал в настоящую пытку.  Отображалась это в страдальческой гримасе на лице профессора.  Посему в этот вечер он не хотел торопиться домой, желая погулять по московским переулкам, возможно, выпить пива в так полюбившемся ему старомодном трактире на Таганке, переносившим его на несколько десятков лет назад. 
      Преодолев себя, профессор отправился домой и за чашкой кофе и расположился в кресле с газетой.  Обратив внимание на заголовок статьи "Москва безглавая", профессор с интересом начал изучать статью.  Статья твердила о том, что нынешние жители давно сошли с ума, и непременно уничтожат вечный город своим безумием.  Что и говорить, никто и никогда не оценит старой Москвы, всех её красот и той романтической атмосферы, что воспевал Высоцкий в своих песнях, а новая пугает своей безобразностью.  Профессор, поправляя очки, с явным удовольствием проглатывал слово за словом , и внутренне, возможно, впервые за долгие годы, соглашался с кем-либо.  Слова автора статьи глубоко проникли в его сознание, заставив задуматься о чем-то вечном.  "Как же он прав, на что теперь похожа Москва? Кругом одни болваны: психи, пациенты, студенты, доктора, прохожие, соседи - да все они чокнулись давным- давно! " Как бы он хотел разом накачать всех диэтиловым эфиром и отправить в сонное царство, из которого бы они никогда не вернулись назад…
      Профессор с удивлением обнаружил , что пальцы на руках побелели, ярость на секунду завладела его сознанием.  Придя в себя, он ослабил хватку и положил газету на стол.  Пожилой врач поймал себя на мысли , что он ненавидит абсолютно всех жителей Москвы, всех тех, кто по его мнению испортил его любимый город в котором он родился.  Прибывшие сюда с других регионов и не знающие истинной истории московских дворов, уехавшие отсюда в погоне за лучшей жизнью, предавшие родные земли, и нынешнее дикое племя, которое, подобно готам, было готово разграбить этот город, дабы посытнее набить свои карманы.  Он ненавидел всех и презирал каждого, считая их ниже себя как по статусу, так и по уму, и, конечно, каждому, он с удовольствием бы предоставил место в психиатрической больнице, которая была неразлучна с ним в его голове уже долгие годы. 
      Александр Константинович отбросил в сторону вздорные мысли.  Надевая пальто, он обратил внимание на супругу, которая вместо пудры использовала муку.  « Что ты делаешь? », - удивленно спросил Александр Константинович.  « Наношу пудру на лицо, разве незаметно? », - не глядя на профессора, парировала жена.  В еще большем изумлении профессор вышел в подъезд, и продолжал находиться в глубокой задумчивости, дожидаясь лифта.  Выйдя из подъезда своего дома, Александр Константинович встретил свою соседку Марию Сергеевну, маленькую, пожилую, одинокую даму, которая имела обыкновение прогуливаться по несколько часов утром в своей старой курточке на застежках, независимо от времени года.  Увидев профессора, она приветливо помахала ему рукой.  Её лицо расплылось в странной улыбке.  Приблизившись к профессору, она попыталась завести разговор, из которого понятно было, что она намеревается украсть больше чем несколько секунд его времени.  « Александр Константинович, миленький, очень нужна ваша помощь! Помогите, родненький, а я вас отблагодарю, как смогу! », - начала Мария Сергеевна.  " Чем ты можешь меня отблагодарить, лучше отблагодари себя и поменяй для начала свою замызганную куртку! ", - подумал профессор.  « Дело в том, что моей Сонечке уже как неделю так плохо, есть ничего не хочет и бегает беспокойно по дому, в углу сядет да завывает », - Мария Сергеевна виновата опустила глаза на свою собачку, всем своим видом намекая, что "пациент" прямо сейчас дышит из последних сил в ботинок профессору, и ему необходима срочная медицинская помощь.  " Черт тебя подери, что ты несешь? ", - гневно промелькнула мысль в голове Александра Константиновича.  Тем не менее, с соседкой профессор попытался быть ласковым, но не без доли иронии.  « Мария Сергеевна, душа моя! Вы конечно знаете, что я врач, но не забыли ли Вы какова моя специализация, или вы хотите сказать, что у вашей собачки плохо с головкой? », - язвительно сказал профессор.  Мария Сергеевна в недоумении смотрела на Александра Константиновича, а тот в свою очередь попытался спастись бегством, обнадежив несчастную.  « Мария Сергеевна, лебедушка! Я загляну к вам на днях, там и решим, быть может, помощь нужна вовсе не собачке! » Слова доктора подействовали как легкий гипноз, Мария Сергеевна раскрыв рот, провожала профессора взглядом.  Александр Константинович, наслаждаясь собственным остроумием, продолжил свой путь.  Выйдя на Ленинский проспект, он вдохнул всей грудью, насколько это было возможным, свежий воздух. 
      Сентябрьский день был по-настоящему хорош! Пришел конец знойному жаркому лету, да и к тому же дуновения прохладного ветра слегка помогали профессору с головной болью.  Она ненадолго стихала с новой порцией воздуха.  Внимание профессора привлекали мчащиеся по проспекту дорогие иномарки, и в кровь ударяла очередная порция гормонов, будоража сознание и заставляя чаще биться сердце доктора.  Как упоминалось ранее, зависть была всему виной.  Не будь люди так завистливы, быть может, удалось поменять ход многих исторических событий.  Не будь они так завистливы, не предали бы апостолы Иисуса, не будь они завистливы, не пал бы Константинополь, не будь они так завистливы, в конце концов, Майкл Джексон не поменял бы цвет кожи.  За свою долгую жизнь, Александр Константинович, неоднократно принимал благодарность от пациентов и родственников, получал неплохую зарплату, но разбогатеть так и не смог.  Все что он имел, это лишь 3-х комнатная квартира в районе Якиманки, пара научных работ, с которыми выдвигался на звания кандидатской и докторской, старый телевизор Sharp и вечно брюзжащая жена, которая заменяла ему приемник.  Недолгая прогулка на свежем воздухе положительно сказалась на самочувствии профессора, и, миновав железные ворота, он вошел в больничный дворик и направился прямиком к психосоматическому корпусу.  Там его уже ждала медсестра в белоснежном халате с изображением красного креста на груди, и с десяток студентов-зевак, будущих психиатров, которым, как считал сам профессор, была прямая дорога в еще свободные палаты этого корпуса.  Приближаясь все ближе, профессор заметил, что кучка студентов, переглядываясь между собой, начинала хихикать при виде профессора.