В парке было тихо. 
     
     Середина осени давала о себе знать.  Рано стемнело, шёл мелкий дождик, а ветер пронизывал тело до костей, хотя дул и не так сильно. 
     
     Осенью Макс постоянно чувствовал какую-то нелепую тревогу.  Вроде бы всё хорошо было в жизни, однако осенью усиливалось ощущение, что это ненадолго и скоро исчезнет, как будто и не было.  Наверное, я умру осенью, иногда про себя думал Макс. 
     
     А с этой девушкой тревога усиливалась стократно.  Они познакомились несколько месяцев назад, но встречались исключительно по вечерам, никуда не ходили, кроме старого парка, возле которого она вроде бы жила.  Макс не был уверен, что она действительно живёт рядом: она никогда не позволяла проводить себя до дома и каждый раз, уходя, словно растворялась в темноте.  Появлялась она тоже всегда исключительно под покровом ночи: сначала была только тьма вокруг, которая внезапно трансформировалась в молодую девушку в чёрном плаще, с длинными каштановыми волосами и глазами, которые постоянно меняли свой цвет в зависимости от освещения.  Плащ она никогда не застёгивала, как бы не было холодно.  Она говорила, что тому, у кого холодное сердце, нечего бояться холода вокруг.  И как бы в доказательство своих слов, прикасалась к нему ледяными руками.  Он много раз пытался отогреть её руки своими, но получалось обратное: его руки леденели, а её так и оставались холодными. 
     
     Они постоянно встречались с Вероникой возле статуи оленя.  Олень стоял возле маленького озера, изгибал бронзовую шею и вроде как укоризненно смотрел на Макса.  Иногда, в минуты ожидания, Макс даже заговаривал с ним.  Олень, казалось, понимал смятение Макса, но ничем помочь не мог, кроме как выслушать.  А это Максу и надо было.  Вероника (она не разрешала называть себя Верой или Никой, только Вероникой, причём произносила своё имя с ударением на «о») приводила его в смятение.  Она ему нравилась, но не подпускала его к себе ближе, чем на определённую дистанцию.  К чему могли привести такие отношения, Макс не понимал.  Но и силы больше не видеться с Вероникой тоже в себе найти не мог. 
     
     Темнота плотным одеялом окутала мир вокруг.  Максу показалось, что что-то движется во мгле, похожее на большие крылья.  Через несколько секунд он увидел, что это полы длинного чёрного плаща. 
     
     Вероника шла ему навстречу. 
     
     Её плащ развевался, лицо белым пятном выделялось в ночи, шею окутывал вязаный чёрный шарф, а на руках были опять же чёрные полупрозрачные перчатки. 
     
     Она подошла к нему, не ответив на его приветствие обвила его шею руками, притянула голову к себе и поцеловала.  Секунд десять длился этот поцелуй, а потом она резко куснула его за нижнюю губу.  Была у неё такая манера, не всегда, но иногда.  Он почувствовал вкус крови, а она провела кончиком языка по его нижней губе. 
     
     - Я знал, что женщины пьют кровь, но не думал, что это в буквальном смысле, - он обнял её за талию. 
     
     - Ты ещё многого обо мне не знаешь. 
     
     - Чего же я о вас не знаю, миледи?
     
     - Лучше вам этого и дальше не знать.  Пойдёмте гулять, мессир.  Я целый день спала и теперь хочу подышать воздухом.  Природа бесится, я это люблю. 
     
     «Природа бесится».  Это было одно из многих её выражений, алогичных по своей природе, но делающих её более притягательной.  Точно так же привлекала Макса и её немного высокопарная манера выражаться. 
     
     Взявшись за руки, они пошли вдоль узкой тропинки, которая вела на широкую аллею.  Но до аллеи ещё надо было дойти.  Тропинка была рассчитана максимум на двух человек и несмотря на то, что была довольно длинной, горели всего 2 или 3 фонаря.  По бокам росли деревья, ветви их переплетались, и летом, когда на ветках была листва, тропинка превращалась в своеобразный природный «лабиринт». 
     
     Вдруг что-то промелькнуло мимо лица Макса.  Он почувствовал прикосновение к своей коже чего-то прохладного и шершавого.  От неожиданности он крепче сжал руку Вероники. 
     
     - Что случилось? – спросила она. 
     
     - Пролетело что-то мимо, - ответил он, - видимо, летучая мышь. 
     
     - А, и только-то, - сказала она, - не бойся, они все – мои слуги. 
     
     - О да, - улыбнулся он, - я же забыл, что вы – королева вампиров, миледи. 
     
     Была у них на двоих своя собственная легенда.  Якобы она – королева вампиров, а он – крутой охотник на всякую нежить.  И когда им хотелось пофлиртовать друг с другом, они часто разговаривали в таком тоне. 
     
     - Жаль, что вы мне так и не поверили, мессир, - почему-то шёпотом сказала Вероника, - но сегодня у меня подходящее настроение, и я вам это докажу. 
     
     Они стояли как-раз под тусклым фонарём.  Девушка вытянула руку вперёд и повернула её ладонью вверх. 
     
     Свет фонаря стал ярче, но всего лишь на несколько секунд, а потом стал тускнеть.  Макс услышал шелест крыльев и почти сразу увидел, как на ладонь Вероники опустилась крылатая тварь.  Это была обычная летучая мышь, но при тусклом свете фонаря, она казалась крылатым демоном, по чьей-то злой прихоти покинувшим преисподнюю. 
     
      - Как ты это делаешь? – спросил Макс, как громом поражённый.  Он не верил своим глазам. 
     
     - Я же говорю, вы многого обо мне не знаете, мессир. 
     
     Девушка пошевелила указательным пальцам и существо унеслось с её руки прочь в темноту. 
     
     - Боишься меня? – улыбнулась Вероника Максу, и только сейчас он увидел, какие острые у неё зубы. 
     
     - Боюсь, - сказал он.  – И от этого ещё больше восхищаюсь. 
     
     Они наконец-то пришли в аллею.  Было поздно, и парк пользовался дурной славой в тёмное время суток.