Проснувшись, еще даже не открыв глаза, он почувствовал вкусный запах.  Что-то мясное, горячее! В его доме уже лет 20 не бывало таких запахов! Перегар, сырость, часто запах мочи — вот ароматы населявшие его жизнь. 
     
     В дальнем углу комнаты, у печи, сидела его жена, Вера, проклятая старая ведьма.  Но не она сейчас интересовала Ивана Максимовича.  Его интересовало то, что бурлило в кастрюле, на печи.  Еда, наверное суп,и похоже что с мясом! Он только сейчас осознал насколько соскучился по хорошей, вкусной еде!
     
     Последние лет 20 он, да и вся его семья, беспробудно пили, разумеется и если что попало, а то и не ели вовсе. 
     
     - Проститутка! Проститутка, что там у тебя? Дай пожрать, сука!
     
     Похоже, это ничуть не оскорбило Веру, в этой семье такие отношения что… За годы пьянства здесь установились эти «порядки».  Он, Иван Максимович, бил жену Веру, пытался бить дочь, сорокалетнюю Светлану.  Муж Светланы, зять Ивана Максимовича, бил его, бил его жену, бил его дочь, бил его внуков… Все били друг друга, на оскорбления здесь уже почти не обращали внимания. 
     
     Старуха подняла с пола мятую посудину, налила из кастрюли в нее суп. 
     
     -Жри, падла.  Может подавишься. 
     
     Приятного аппетита своему мужу ,мужу с которым прожила почти всю жизнь,она не пожелала.  Да и не было в этом необходимости.  Иван Максимович, увидев в супе большой кусок мяса, стал руками пытаться выловить его из тарелки, даже забыл спросить ложку.  Беззубым ртом вцепившись в кусок мяса, он задыхался от удовольствия! Подумать только, ведь когда-то кусок мяса не произвел бы на него никакого впечатления. 
     
     Да что там? Раньше жили как люди, теперь же, спились.  Как только все рухнуло, закрыли Совхоз, фабрику в соседнем селе ,отменили автобусное сообщение, работы не стало.  Попивали, конечно, и раньше, все в деревне пили, но тут-то вымирать деревня начала по-настоящему.  Сейчас в «Искре жизни» только два дома, его и Катумовой, такой же старой ведьмы, как жена его, Вера.  Кругом только развалины, рухнувшие дома, заросшие сором и лозиной.  Люди уехали в город, кто умер от старости, кто от вина, кто сгорел вместе с домом по пьяному делу, кого просто убили.  Не хорошее место, дикое, грязное. 
     
     Жила семья Ивана Максимовича только за счет пенсии, его и жены.  Дочка не работала, муж ее тоже.  Было у него еще два внука и внучка.  Внуки постарше, им наверное уже лет по десять,их забрали в интернат, дома они теперь не появляются.  Внучка младшая, Даша, еще жила с ними, ей нет и шести лет.  У нее какие-то проблемы с головой, отсталость развития,или как там это называется? Ее тоже хотели забрать, но она не годится в обычный интернат, стали искать специализированное место да, похоже, так и забыли про нее.  Хорошая девочка, веселая, белокурая, не красавица правда, но больной, глупой, не назовешь…Хотя специалистам лучше знать, что там еще могло родиться от этого идиота — Ильи?! Говорил же он Свете «не связывайся с алкашом"- не послушалась.  Теперь и детей отняли, и дочка больная, и пьют всей семьей как последние скоты.  Дом рухнет скоро, сгнил весь, ремонтировать некому, зарсали все! Это Верка виновата, велела Светке с муженьком приходить, жить к ним.  Сам бы он его ,урода этого, Илюшу, никогда и на порог не пустил!
     
     - А где мясо то взяли, пенсию получили? — закончив со своим супом, начал старик. 
     
     - Получили, почтальонша то, твою пенсию давать не хотела! «Будить» говорит в «чужие руки давать деньги не положено».  А ты пьяный спал, тебя же не добудишься. 
     
     - Ну дала же?
     
     - Дала, дала…
     
     - Вино есть?
     
     - В бане, у Илюхи.  Ступай, нальет. 
     
     Конечно нальет! Ест, пьет за их счет, еще бы он не налил! Насилу поднявшись с кровати, Иван Максимович вышел в сени.  На полу стоял большой таз, полный мяса! Ого, да тут пол его пенсии! С ума сошли? Рядом с тазом ведро с помоями, оно возвышалось на горке желтого льда.  В их семье не было метких стрелков.  От увиденного суп в желудке забурлил, начало тошнить, сдержав рвоту старик вышел в холод улицы. 
     
     Был уже декабрь ,морозно, но снега почти не было, лишь немного он белел под смерзшейся, желтой травой. 
     
     Вечер, еще не стемнело, солнце только коснулось макушек деревьев на горизонте.  Что-то красное было разлито по всему двору, солнце на мороженой земле?
     
     Нет, похоже на кровь.  Да, это кровь! Тут кого-то явно забили! Может собаку? Нет, с собаки не возьмешь столько мяса, целый таз! Наверное Илюха козу увел с соседней деревни, ну и пусть.  Посадят его и хорошо, перед смертью хоть поживем со старухой спокойно. 
     
     Баня представляла из себя что-то больше похожее на сарай, только с трубой.  Да и дом был такой же, размером лишь больше.  Да ,они отбросы, живущие в гнилом сарае, гниющие вместе с ним, заживо. 
     
     Иван Максимович понимал это, часто ловил себя на подобных мыслях и от этого становилось не по себе.  Тогда он наливал стакан полнее и заливал свою горечь, горечью вина.  Вино — так они называли все спиртное, чаще всего это был спирт ,непонятного происхождения, или самогон с таблетками димедрола ,другого в окрестностях не продавалось. 
     
     По двору были разбросаны какие-то бочки, колеса, у рухнувшего забора, на боку, к земле примерзла детская коляска.  Пустая собачья будка была обмотана цепью.  Не хорошее место, дикое, грязное.  Придерживая штаны, старик зашел в баню.  Здесь не было света, было холодно и темно.  Старые глаза не сразу заметили в углу, на драном диване, фигуру дочери.  Света сидела, укутавшись в старую шубу и казалось, невидящим взглядом смотрела на отца. 
     
     - Ты что здесь? Иди в дом, замерзнешь.  Выпить у вас есть?
     
     Ничего не ответив, она указала на хлипкую дверь, отделявшую предбанник от самой бани. 
     
     Из-за двери слышались звуки, шаги, голос Ильи, Дашкин веселый смех. 
     
     Толкнув дверь, Иван Максимович, увидел в сумраке фигуру Ильи, он наклонился и что-то говорил на ухо белокурой Даше, она хихикала и качала головой.  За силуэтами родных было что-то массивное, белое.  Присмотрелся, стал различать детали.  Толстая, голая женщина была подвешена к потолку, вниз головой. 
     
     Старик не мог поверить своим глазам, ужасная сцена между тем развивалась. 
     
     Ни на что не обращая внимания, Илья приподнял груди женщины, они свисали к полу, почти касаясь ее подбородка.  В правой руке мужчины что-то сверкнуло.  Без колебаний Илья ударил ножом в шею женщины, тело вздернулось, все напряглось, она открыла глаза, они были полны ужаса!
     
     Илья прокрутил нож в шее, попытался разрезать горло, сталь рвала плоть жертвы.