– Я был все время рядом, в двух шагах от тебя, Аобрик, – слегка обиженно ответил Сутуня.  – А твои «тараканы», как ты говоришь – перед тобой. 


     – Когда кто-небудь попадает под морочьи заклятья, ему кажется, что вокруг никого нет.  Потом появляются чудовища.  Все окружающее кажется настоящей Креаной, а все разумные и знакомые существа представляются монстрами, – пояснил дрей, что с ним беседовал.  Остальные почтительно стояли в стороне и изредко кивали в знак согласия, не проронив при этом ни звука. 


     – Ты сломал мечом ногу одному из дреев, – сказал Сутуня.  – Но это не страшно, как пояснила Дорт, у них сильная магия и искусные врачеватели.  А как ты говоришь выглядели наши дреи? Тараканами? А я как? Или ты меня не видел? – Сутуня весело посмеивался. 


     – Лучше не напоминай, Сутуня, – мрачно ответил Аобрик.  – Да, а как ты перенес колдовство? И вообще, чего это ты такой веселый и разговорчивый стал? – В душе Аобрика все еще шевелилось какое-то подозрение, что сейчас кошмар продолжится, и мирные дреи-богомолы обернутся новыми жуткими и отвратительными монстрами, Сутуня исчезнет, и он опять останется один против всех. 


     – Это пройдет, – объяснила Сутуне Дорт.  – И настроение улучшится.  Он сейчас еще под властью заклятий.  Тебя спас твой амулет, наследник, – обратилась она к Аобрику. 


     – А почему вы меня не убили, ведь я угрожал вам мечом и чуть не погубил одного из вас?


     – Одержимый уже не может вернуться в наш мир из кошмара.  У него нет пути назад, его душе некуда возвращаться, ее место уже занято мороком.  Он обречен вечно скитаться по закоулкам ужаса.  – Аобрик вздрогнул, вспомнив время, проведенное той ночью у холма.  – А ты смог вернуться.  Благодари за это себя, свой амулет и Сутуню. 


     – Сутуню-то за что?


     – А кто тебя вырубил, когда ты блажал? – с ухмылкой произнес спутень.  Уж не обессудь, пришлось приложить пару раз, чтоб ты угомонился. 


     – Тем самым он вырвал тебя из кошмара, иначе могло быть уже поздно, – подтвердила Дорт. 


     – Ну что ж, – философски подвел итог Аобрик.  – Пусть будет так.  Раз все так благополучно кончилось. 


     – Ты… это, Аобрик, ты… есть хочешь?


     – Да! Да, простите, – засуетилась Дорт со своими соплеменниками.  – Свал! Бреф! Принесите еды и кувшин ликты!


     – Слушай, Аобрик, эта ликта – вещь! Попробуешь – тебе понравится! – шепнул Сутуня. 


     Принесли еды.  Несколько лепешек с чем-то очень похожим на вареньем, но с незнакомым нефруктовым и приятным вкусом.  Они были завернуты в лист какого-то растения.  Принесли длинную амфору из прозрачного дымчатого стекла, в которой плескалось что-то светлое, желтоватое и светящееся. 


     Пещера, где спутни находились, была в самом центре высокого холма.  Он был испещрен ходами и штреками, уходящими в глубь недр.  Там были длинные коридоры и сводчатые залы с резными колоннами, и целые лабиринты переходов.  Дреи встречались Аобрику с Сутуней нечасто, и все были чем-то заняты.  Дорт рассказывала им о жизни древ, их цели и чаяния были устремлены в будущее.  Показывая владения дреев, она обмолвилась, что пещеры уходят не только вниз, но и в стороны, охватывая недра всей долины. 


     – А почему вы под землей?


     – Пока мир не готов к нашему появлению, а мы недостаточно развились.  Но это пока.  Мы ведаем. 


     – Интересно было бы на вас поглядеть тогда, – вслух подумал Сутуня, а про себя отметил: «Черт знает, может, это гибель для всех свободных в окресте».  И поймал красноречивый взгляд Аобрика, который, видимо, думал о чем-то подобном. 


     Собираясь в дальнейший путь спутни получили кувшин ликты и приличный сверток съестного, что было совсем не лишним. 


     – Лепешки наши высохнут в пути, но вы легко размочите их в воде.  А если положите их на горячие угли после этого, то получите свежий и вкусный ужин. 


     – А где ваш княжич? – спросил Аобрик.  – Мы хотели бы поблагодарить его за гостеприимство. 


     Дорт замолчала ненадолго, а потом, гордо вскинув голову, произнесла:


     – У нас власть передается от сестры к дочери.  Здешняя княжича перед вами, путники! – Затем немного смутившись, смягчилась.  – Доброго пути вам.  Берегите старшего!


     Их проводили к выходу из пещер, который ближе всего располагался к устью реки, куда они держали путь.  Спутни поблагодарили дреев и двинулись прочь…


     … – Сколько еще? – спросил Аобрик.  Он давно не доставал свой амулет, совсем недавно спасший ему жизнь. 


     – Не больше и дюжины дюжин шагов, - откликнулся Сутуня, хмуро глядя по сторонам.  Он уже привык к туману, но местность его все равно озадачивала.  Он уже поделился своими опасениями с Аобриком, и тот, лишь неопределенно пожав плечами, ответил, что отступать поздно, и путь в любом случае придется пройти до конца.  Сутуня на миг все же уловил в глазах Аобрика блеск, означавший, что ведун знает возможный ответ на этот вопрос, но делиться своими предположениями он явно не собирался. 


     По прежнему опыту Сутуни место должно было быть самым опасным отрезком пути к устью.  В высокой траве, колыхавшейся здесь вовсе не от ветра, жили мерзкие карлики храпы, не знавшие разума, но издававшие страшные и скребущие по сердцу звуки: «Хра! Хра!», пугающие до глубины души.  Единственное, что они могли произносить кроме того – это подражание только что услышанного.  В подражание это было вложено столько бессмысленности и странной, чуждой интонации, что каждый, кто слышал свое собственное: «Кто здесь?!» в ответ, тут же попадал в объятья страха.  Сутуня рубил тогда храпов долго и упорно, но звуки «хра-хра» все продолжали отзвуком далекого эха наполнять высокую, почти по самую макушку Сутуни, траву.  Ему пришлось отступить, но перед этим он все же успел взглянуть на Ишь-Ту.  Ничего хорошего там не было. 


     И теперь не было ничего хорошего, ибо местность, которую они пересекали, лишь издали напоминала ту, где они должны были проходить.  Трава, достигавшая роста Сутуни, теперь была по пояс, а местами по колено.  Эта была та же самая трава, Сутуня мог бы в этом поклясться, но она вдруг стала очень невысокой и оттого незнакомой.  Да и старых добрых храпов совсем не было видно.