В жестокий век и темных дней,

Период зверства и страстей,

У переправы, где река,

Был слышан шум издалека. 

Толпа неистова кричала,

И кулаками верх махала,

Когда повозку с клеткой увидала,

Где девушка в оковах, в ней рыдала. 

-Ведьма!- Неистово кричали все они,

На площадь, на костер ее везли. 

Проклятья, только слышались в ответ. 

-Гори в аду! Тут места тебе нет!

Ни слова доброго, ни утешенья ей,

Лишь оскорбления людей. 

Вот, ненависти ихней полон взгляд,

Так к казни пленницу приговорят. 

К столбу её позорно привязали,

И судьи приговор ей зачитали. 

-За бесноватость, воровство,

За порчу, мор, и колдовство,

-Приговорена к сожжению, к костру,

И пепел твой развеять по ветру. 

И приговор, исполнить в тот же час,

То, будет радостью для нас. 

Священник, всю руками окрестил,

И плюнул под ноги, от церкви отлучил. 

-Изыди бес! ты в жарком пламени костра!

Гори, ты с этим телом до утра!

Большим крестом в округи поводили,

Вязанки с хворостом под ноги положили. 

Горящий факел к соломе поднесли,

И гору хвороста мгновенно подожгли. 

Невинна я, в захлеб, она кричала. 

-Купец невежа, меня оклеветал!

Но, слов ее, толпа наверно не слыхала. 

-Торгаш проклятый обвинил, наврал!

-Не слушайте её, она колдунья. 

Кричал купец.  - Пусть сдохнет врунья. 

-Сжечь, сжечь! - Народ начал визжать,

Когда огонь ей, ноги стал лизать. 

Вокруг мгновенно потемнело,

И что - то в небе загремело. 

Сомкнулись тучи, дождь полил,

Костер мгновенно потушил. 

Ветер сильный, вдруг подул,

Весь хворост тлевший, он задул,

И черный повалил вдруг дым,

В глаза, въедаясь всем живым. 

Сверкнула молния, свет померк,

И в ужас, всех людей поверг. 

Когда, рассеялся затменья смог,

Никто понять, нечего не мог. 

Мгновенное затишье, потрясенье,

Людей порочных недоуменье. 

Испарилась бестия, пропала. 

Как будто к черту ускакала. 

Лишь мокрый хворост у столба,

Исчезла ведьма без следа. 

Испуганная в паники толпа,

Бежит, толкаясь, кто – куда. 

Священник крестится от страха

Что ожидать тут, от монаха?

Попятился назад, молясь,

Споткнулся обо что-то, упал в грязь. 

То, корчился в муках, тот самый купец,

На горле зиял кровавый рубец,

С гортани послышался бульканья звук,

И рану сжимает, с помощью рук. 

В агонии, в судорогах дернулся он,

Издав напоследок предсмертный свой стон. 

Кровавая струйка из пореза бежит,

От кошмара бледнея священник дрожит. 

Тяжелые времена жестокие нравы,

Возникла ведьма у переправы. 

Улыбнулась, хихикнула злобно,

И прочь восвояси ушла беззаботно. 

.